Автор: Кали Лейтаг
Название: Третий - лишний?
Пейринг: Лави/Канда/Ален
Рейтинг: NC-17
Содержание: Тяжела и неказиста жизнь простого экзорциста!
Примечания:
1. Информация для 6 главы бралась из следующих статей www.torturesru.net/tortures/...y/jildere.shtml
his.1september.ru/2002/05/5.htm
2. В 7 главе звучит отрывок из "Кентерберийских историй" Джефри Чосера в переводе И. Кашкина.
Дисклеймер: Да, я - Хошино Кацура! И повелитель вселенной!
*****
Еще одной проблемой была Линали. Причем, если «кошачий вопрос» Лави порою считал плодом разыгравшегося воображения Канды – если оно у него, конечно, было - то Линали довольно сложно было принять за галлюцинацию.
Она обладала одной потрясающей способностью. В те редчайшие дни, когда они оказывались в Ордене втроем, как только у Лави или у Канды (а чаще и у Лави, и у Канды) появлялись на Алена вполне конкретные планы, Линали появлялась на пороге комнаты Уокера и с ангельской улыбкой звала того «погулять». Ален в ответ улыбался еще более лучезарно, после чего, когда китаянка исчезала из поля зрения, заявлял, что, чем тратить выходной впустую, он лучше пойдет посмотрит на ежевечернее закрытие Тауэра, погуляет по «Галерее шепотов» в соборе св. Петра или что-нибудь еще в том же духе. После этого он подробно объяснял недовольным в лице двух других экзорцистов, куда они могут пойти и чем могут занять себя в его отсутствие. Причем некоторые предложения были настолько изощренны и лихо закручены, что Лави даже запоминал. Может, и, впрямь, стоило…
Вообще-то, покидать командорство, отправляясь не на миссию, запрещалось уставом Ордена. Но кто посмеет воспрепятствовать сестре сенешаля. Вот Линали с Аленом и пользовались этой привилегией. Причем нещадно.
Однажды Линали нарисовалась в комнате Алена совсем ранним утром. Сердце Лави сжалось от нехорошего предчувствия, – китаянка была одета для прогулки. Книжник не обманулся в своих худших ожиданиях. Линали позвала Алена в зоологический сад. Кормить лебедей. Тот идею с восторгом поддержал. Двое других экзорцистов мысленно взвыли. Оказаться в Главном командорстве втроем одновременно, не ранеными, да еще и получить выходной – это была редкость редчайшая. Такого шанса могло не выпасть еще около полугода! И тратить его на каких-то лебедей… «Да пусть хоть с голоду там все передохнут!» - чертыхнулся про себя Лави. Полностью разделявший его точку зрения Канда в молчаливой ярости ушел, громко хлопнув дверью. Младший Книжник горестно вздохнул – возможность развлечься с «Юу-чаном» тоже канула в лету… И тогда Лави робко попросил младших экзорцистов взять его с собой. И, честно говоря, был удивлен, когда они с радостью согласились.
До зоологического сада они добирались пешком. Линали и Ален всю дорогу туда весело болтали. Не замолкали ни на мгновение. Лави тоже вставлял слово в общую беседу, но больше слушал и наблюдал. Очень хотел понять, что так тесно связывает этих двоих.
День выдался холодный, сырой, но, как ни странно, ясный. Солнца не было и в помине, небо казалось низким и серым, но воздух поражал какой-то невероятной прозрачностью, какая бывает только поздней осенью. В саду не было ни одного посетителя. «Неудивительно!» - Хмыкнул про себя Лави: «Какой нормальный человек с утра по такому холоду пойдет кормить лебедей?»
Наконец дорожка, посыпанная серым песком, вывела их к ажурному мостику, перекинутому через водоотводный канал. Ален и Линали уверено зашли на него и встали у перил, глядя на воду и продолжая болтать. Лави направился за ними.
- Почему сюда? – спросил он.
Вместо ответа Ален перегнулся через перила, выискивая что-то, известное ему одному, а потом поманил Лави. Тот подошел поближе. Ален указал ему на одну из основ моста на противоположном берегу. Лави пригляделся и увидел какие-то серые овальные булыжники размером с грудного ребенка.
- Это лебеди? – он действительно был удивлен. – Я думал, они живут в специальных домиках посреди здешнего озера…
- Жили, - со вздохом ответила ему Линали, - но недавно была буря, помнишь?
- Помню. Дождь шел всю ночь.
- Не только дождь, - вступил в разговор Ален. Он наконец-то перестал висеть на перилах и вернулся в нормальное положение, - еще ветер был сильный. А бревна, на которых домик стоял, похоже, сгнили. Ну, он и упал в воду. Домик, в смысле... – в голосе молодого экзорциста сквозила непередаваемая тоска о бездомных лебедях. – Там только основа осталась. А им – кивок в сторону птиц, - жить негде.
- А почему еще не восстановили? – Лави, как ни старался, никак не мог понять, в чем заключается проблема.
- Холодно… - пожала плечами Линали. Похоже, эти двое отвечали исключительно по очереди. Редкостное единодушие… - никто не хочет в воду лезть, чинить им дом.
- Тем более, они все равно через неделю улетают, - это уже Ален.
Линали к тому времени принялась крошить в воду принесенные с собою лепешки. Лебеди мгновенно собрались на середине канала, красиво опуская головы в воду и ловя угощение, пока то окончательно не утонуло. Ну что тут спорить, птицы, и в правду, были хороши. Такие белые на темно-серой воде.
- Птицы в духе классицизма, - усмехнулся Лави.
- Точно! – засмеялась Линали. – Самые классические из самых классичных птиц на свете!
Ален фыркнул, не отрывая взгляда от классических птиц. Лави подозревал, что он не совсем понял, над чем они с Линали веселились, но выяснять не хотелось. Хотелось до бесконечности стоять на мостике, когда-то белом, а сейчас просто облезлом, и смотреть на красивых лебедей и неподвижную воду. Лави начинал понимать Алена и Линали, каждую свободную минуту убегающих гулять в такие вот места. Тут действительно было чертовски хорошо.
Рекомые экзорцисты тем временем опять перегнулись через перила и что-то увлеченно рассматривали. Лави стало любопытно.
- Эй вы, что там углядели?
- Смотри! – Ален указал ему в самую гущу лебедей. –Там у одного – перья на кончиках крыльев – черные!
- Серьезно? – Но сколько бы Лави не вглядывался, он так и не увидел этого лебедя-феномена.
Обратно возвращались, когда уже начало темнеть. Ален с Линали шли чуть впереди и о чем-то в полголоса разговаривали. Лави шагал за ними и думал, что эти двое никогда не будут бороться за сердца друг друга. Просто у них уже нечто намного более ценное. Какое-то сверхъестественное родство душ, обнаружившееся чуть ли не с самой первой встречи. Неведомым образом Линали получила то, обладать чем ни Канде, ни самому Лави даже не светило. И самое обидное, она к этому никогда не стремилась. Как-то само собой все вышло. Нельзя сказать, что Ален и Линали читали друг друга, как открытую книгу. Чтобы один мог так «читать», другой должен стараться что-то скрыть. А они не старались. Даже в мыслях не было. Доверие, понимание – это всё чудесные слова, но к этим двум они отношения не имели. Тут было что-то намного большее. Намного более глубокое. И никак, как ты не старайся, не подходящее под привычные слова и определения.
У каждого есть свой «особый человек». Ты можешь испытывать к нему любые чувства: от любви до ненависти. Но для тебя он всегда будет стоять отдельно от остальных. На пьедестале, который ты сам воздвиг для него в своей душе. Для Алена таким человеком раз и навсегда стала Линали.
Лави шел за двумя младшими экзорцистами и смотрел на доверчиво склоненные в разговоре головы, на одинаковые мягкие полуулыбки, и еле сдерживался, чтобы в отчаянии не заорать: «Что ты знаешь о нем такого, чего не знали, не знаем и никогда не узнаем мы! Что он нашел в тебе, из-за чего ты стала так важна ему? Почему?»
Шел за ними, молчал, улыбался и махал рукой, когда они иногда оглядывались на него.
В Орден все трое вернулись как раз к пятичасовому чаепитию. Ален решил вначале зайти к обиженному Канде – помириться. Лави с Линали сразу же направились в обеденный зал. Вскоре к ним присоединился младший экзорцист.
- Нету его у себя, - он недоуменно развел руками.
- До отбоя вернется, никуда не денется! – отмахнулся Лави. – Тебе что взять? Пирожное или ореховое печенье?
- И то, и другое! – очаровательно улыбнулся сластена Ален.
- Лина?
- Мне ничего, спасибо, Лави! – Линали тяжело вздохнула. Книжник про себя порадовался, что никогда не узнает, что такое диеты и забота о фигуре. Бедняжка Лина! С ее-то Невинностью каждый лишний грамм мог сыграть роковую роль.
Когда Лави вернулся к их столу, то обнаружил подошедшего «поприветствовать молодежь» Ривера. Линали уже вовсю болтала с ним. Лави поставил поднос с лакомствами на стол и тоже поздоровался с маршалом. Ривер, на взгляд Лави, был мужик, что надо. С книжником в этом вопросе был солидарен весь Орден. А научный отдел на маршала вообще молился, потому как тот оставался пока единственным человеком, который мог найти на сенешаля Комуи управу.
- Мистер Ривер! – неожиданно пискнул Ален. – А вы Канду не видели? Я его найти не смог!
- Канду? – Ривер почесал в затылке. – Так ты его и не найдешь. Он на миссию отправился.
- Как на миссию? – пролепетал Ален. – Ему же только завтра!
- Да кто его знает! – маршал пожал плечами. – Сегодня потребовал его отпустить. Ворвался к нам, злой как черт. Ну, мы не стали удерживать. А то, это дело неблагодарное и даже более того, крайне опасное! А тебе он зачем? Передать что-то хотел? Если важное, то скажи мне, я при следующем выходе на связь спрошу его.
- Да нет, спасибо… Не надо… - Ален вежливо улыбнулся, покачав головой.
- Ну нет, так нет! – Кивнул Ривер. – Ладно, молодежь! Пойду я. Дел у нас там сегодня… - видимо, не найдя слов для четкого описания количества дел, маршал неопределенно махнул рукой. – Опять полночи спать не будем…
С этими словами Ривер направился к выходу из обеденного зала.
- Я к вам попозже зайду, помогу! – крикнула Линали ему вслед.
Остаток чаепития прошел в молчании. Ален тоскливо мешал ложкой остывающий чай. Ни к пирожным, ни к печенью он так и не притронулся. Лави смотрел на него, и сердце разрывалось от жалости. А внутри все клокотало от злости на эгоистичную скотину Канду Юу. Но Лави прекрасно понимал, что никому не станет легче ни от его жалости, ни от его злости.
В коридоре Линали взяла Алена за руку, посмотрела в глаза и прошептала:
- Не расстраивайся…
- Я не расстраиваюсь, Линали, - Ален лучезарно улыбнулся. Лави с отстраненным любопытством наблюдал, ему вдруг стало интересно, удержит ли Ален эту улыбку. Удержал. Линали кивнула и отпустила его руку.
- Спасибо за прогулку. Спокойной ночи, - Ален развернулся и побрел по направлению к своей комнате, - Пойдем, Лави! – добавил он.
Вечер в комнате Алена они, вопреки обыкновению, провели в разговорах. Лави сидел за столом, в пол-оборота к младшему экзорцисту, подперев голову рукой. Ален, обняв колени, сидел на кровати. Лави просто рассказывал ему все, что вспоминалось: случаи из жизни великих людей, исторические анекдоты, всю ту ерунду, которая машинально запоминалась во время его книжных изысканий. Ален особо его не слушал, ему просто нужно было звучание чужого голоса. Но Лави даже не думал обижаться. И продолжал рассказывать.
И еще, уходя, книжник просто взъерошил волосы Алена и заговорщицки подмигнул. Ален слабо улыбнулся в ответ. Но в этот раз по-настоящему. Эта улыбка вознаградила Лави за многое. Когда он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, то со вздохом подумал, что право быть самым верным другом Алена принадлежит ему. И никто никогда этого не изменит.
*****
Они не виделись около месяца. Все трое успели соскучиться, хотя тщательно это скрывали. И друг от друга, и от себя. И вот, наконец, Канда Юу и Ален Уокер получили приказ отправляться на запад Франции, в Пуату-Шарант. Там еще со столетней войны стоял замок некого печально известного сеньора. Из докладов тамошних искателей становилось очевидно, что в этом замке пробудилась очередная Невинность. Видимо, была она там всегда, потому как место это давних пор имело славу «нечистого», но явные признаки активного функционирования Божьей частицы начали проявляться совсем недавно.
Так как нынешняя миссия была напрямую связана с историческими событиями, происходившими в тех местах около четырех веков назад, вместе с экзорцистами отправился книжник со своим учеником.
Пуату оказалось чудесным тихим уголком. Все трое убедились в этом, когда на следующий день поле прибытия отправились к замку. Он стоял в старом лесу, еще помнившем времена друидов. Солнце с трудом пробивалось сквозь кудрявую листву вековых дубов. Воздух звенел от птичьего пения. Никакая дорога к замку не вела. Трое экзорцистов шли по старой заросшей тележной колее – единственному признаку того, что тут когда-то проходили люди. Лави, пользуясь отсутствием учителя – старый книжник остался в гостинице – соловьем разливался, пересказывая остальным происходившие тут когда-то события. Ален слушал, открыв рот, Канда шел на два шага впереди, делая вид, что история молодого книжника ему вообще не интересна.
- Замок, в который мы идем, называется Машкуль. Правда, от него мало что осталось, так, руины одни… Зато когда-то в нем жил один из самых страшных людей на земле. Звали его Жиль де Рэ. Он как раз родился в этом самом замке в 1404 году, – Рассказывал Лави. - Его отец Ги II де Лаваль умер в конце октября 1415 года, а мать Мари де Краон вскоре вышла замуж за барона Сью д'Этувиль, вверив Жиля и его брата Рене заботам своего престарелого отца Жана де Краона, барона Шантосе и Ля Сюз. В ноябре 1420 года в неполных семнадцать лет Жиль де Рэ женился на Катрин де Туар. Этот брачный союз сделал его одним из самых состоятельных дворян Франции, а возможно, и богатейших людей в Европе.
- Ты все это с первого раза запомнил?! – перебил его Ален. Парень был поражен до глубины души. Лави не без гордости кивнул и продолжил:
- В то время во Франции уже много лет шла война. По стране, несколько лет назад пережившей эпидемию чумы, бродили вооруженные шайки англичан. Даже Орлеан был наводнен захватчиками, которые сжигали деревни, оставляя после себя кровь, голод, разруху. Карл VII, дофин, от которого отреклись родители — отец был сумасшедшим, мать — шлюхой, — был наречен в обществе выродком, его никто в грош не ставил. Единственным, кто пришел к нему на помощь, был Жиль де Рэ, который ссудил огромные суммы на новую армию. Это произошло, когда на сцене появилась Святая Жанна — спасительница Франции, и король поручил ее Жилю де Рэ. Он стал и ее другом, и защитником, сражался бок о бок с ней, охраняя ее, пока, под самыми стенами Парижа, она не была ранена. Опекая Жанну, Жиль был честен и справедлив с ней. Когда Жанну предали, он единственный остался ей верен. Даже собрал свою армию и несколько раз штурмовал Руан, где держали плененную Деву. Но ничего не вышло. Тридцатого мая 1430 года Жанна Д’Арк была сожжена. А король Карл, будто в насмешку, в тот же день назначил Жиля де Рэ маршалом Франции.
Лави на мгновение замолчал. История Орлеанской Девы никогда не оставляла его равнодушным, всегда отзывалась в душе болью и тоской. Ален шмыгнул носом.
- Как сожжена? Она же спасла их всех?
- Вот так, Клопик. Карл разменял ее, как пешку.
- Я не знал… - голос у Алена невероятно тихий. - Не знал, что все так закончилось…
- Ну, для Жиля де Рэ все только начиналось. После такого он не смог более оставаться при дворе и отбыл в один из своих родовых замков. Как раз в Машкуль. И зажид на широкую ногу. Настолько широкую, что не мог не привлечь внимания короля. А ты знаешь, французские короли никогда не терпели людей богаче себя. Поэтому в 1436 году Карл запретил маршалу пользоваться своей собственностью. А тому нужны были деньги. Поэтому он углубился в изучение алхимии, занялся поисками философского камня. Это увлечение вскоре свело его с человеком, сыгравшим роковую роль в его судьбе. Франческо Прелати, флорентийский монах, магистр черной магии, алхимик и сатанист. Мы предполагаем, что именно он привез в замок Невинность, полагавшуюся им за какой-то алхимический элемент. Никак по-другому нельзя объяснить все последующие появления якобы дьявола. Но вернемся к истории. Прелати положил начало первым убийствам. Сатану, говорил он, надо услаждать кровью, кровью детей. Тогда он будет благосклонным к своим слугам и осыплет их богатством. Говорили, первой жертвой Жиля де Рэ был мальчик, которого однажды вечером заманили в замок, задушили и вырвали сердце из его еще теплого тела, принеся его в жертву демону, которого они вызвали с помощью магических заклинаний. Потом Прелати завернул труп в материю и под покровом темноты захоронил на священной земле — на кладбище рядом с церковью святого Винсента. Кровь они поместили в стеклянные бутылки и писали ею на тонком пергаменте колдовские тексты и литургии сатане. Это продолжалось с1432 по 1440 год. Но потом о страшных оргиях прослышал Жан де Шатогирон, неподкупный прелат, епископ Нанта. Ему понадобился всего месяц, чтобы провести надлежащее расследование. Отряд вооруженных солдат окружил Машкуль, в котором тогда находился его хозяин. Сопротивление было бесполезно, бежать невозможно; 14 сентября 1440 года Маршал де Рэ, убийца-садист Прелати и их помощники были арестованы, закованы в цепи и брошены в темницу. Церковное разбирательство продолжалось месяц и восемь дней; гражданский суд длился 48 часов.
За семь или восемь лет было убито 800 детей. Жилю де Рэ необходимо было золото, много золота, и в этом должен был помочь сатана, которого нужно было вызывать приемами черной магии. Это де Рэ проделывал в своей знаменитой комнате в западной башне Машкуля, в компании с Франческо Прелати. Итальянец вычерчивал магические черные и красные круги на каменных плитах пола, а Жиль, одетый в дорогой черный камзол, наносил на стены изображения двух голов, двух оленей и двух крестов, похожие на гербы. Однажды, когда слуга Пуату, один из немногих, имевших право посещать комнату хозяина, вошел без предупреждения, Жиль вскричал: “Убирайся и не возвращайся. Он идет сюда!” Почти сразу же Пуату услышал крик совы и поступь, наводившую на мысль о том, что идет крупный зверь — собака или волк. Раздался возглас: “О, дьявол!” — и появился маршал, белый как бумага, с кровоточащей раной на щеке. Он сказал: “Господин Франческо мог очень легко расстаться сейчас с жизнью”. — “Монсеньор, дьявол действительно побывал у вас?” — “Да, он был там в облике огромной грязной собаки, из пасти которой стекала кровь”.
Ален заворожено слушал. В нем боролись ужас и любопытство. Любопытство все-таки победило.
- Лави, дальше!
- Дальше? Хорошо, сейчас будет дальше! – Лави подмигнул ему. – Все, что я сейчас рассказываю, это вполне официальные данные. Жена герцога Бретонского, управлявшего в то время Пуату, распорядилась, чтобы каждое мгновение суда над Жилем де Рэ было зафиксировано и сохранено в архивах Нанта.
24 октября узника ввели в зал для допросов в замке Буффэй. В облачении ордена кармелиток, опустившись на колени, де Рэ начал молиться. Сенешаль Пьер де л'Опиталь призвал его исповедоваться. Он заявил, что слуги рассказали почти все. Бледный как смерть, Жиль подтверждал, что они рассказали правду, что он действительно забирал детей у матерей зверски умерщвлял и иногда вскрывал трупы, чтобы изучать строение сердца и внутренностей; некоторые из таких случаев он описал на допросах, вспоминая красоту убитых им детей, согласился с восемьюстами убийствами и магическими попытками вызвать дьявола.
Приговор гласил: “Повесить и сжечь; после пыток, перед тем как тело будет расчленено и сожжено, оно должно быть изъято и помещено в гроб в церкви Нанта, выбранной самим осужденным.
26 октября в 12 часов Жиль де Рэ был доставлен на луг в Бьессе, на окраине Нанта, выше мостов через Луару. Там уже была сооружена виселица, внизу были разложены дрова и сухой хворост. Перед смертью приговоренный встал на колени, зарыдал и попросил у матерей прощения, за все, что он сделал. Просил и плакал он настолько искренне, что через несколько часов после его смерти по городу двинулась процессия священников, несущих святое причастие, сопровождаемая толпой, молящейся за преступника, останавливавшаяся у всех церквей.
А уже после того, как останки Жиля де Рэ упокоились в Нотр-Дам де Кармель, вокруг Машкуля неожиданно расцвело поле диких гвоздик. Оно до сих пор там есть, мы его скоро увидим. Люди сочли это знаком того, что Господь простил детоубийцу. Многие матери даже надели по нему траур. Вот так все и было. Начиналась история, как страшная сказка про людоеда, а закончилась, как гимн великого всепрощения! – закончил Лави и, будто в подтверждение своих слов, притянул зачарованного рассказом Алена и чмокнул его в нос. Младший экзорцист тряхнул головой, будто просыпаясь, и засмеялся.
Канда шел рядом, мрачный и молчаливый как всегда. На первый взгляд могло показаться, что он ни слова не слышал из рассказа Лави, настолько отрешенным он выглядел. Тем не менее, после последней фразы он произнес с брезгливым недоумением:
- Не понимаю я вас…- и вновь замолчал. Не посчитал нужным что-либо уточнять. Лави усмехнулся, ему и так ясно, что японец имел в виду. Канда жил в Европе довольно давно, но ни на шаг не приблизился к ее обитателям. По-прежнему чужак, по-прежнему изгой. Как и много лет назад. До сих пор не очень уверенно обращающийся со столовыми приборами, поэтому старающийся есть исключительно палочками. По привычке вначале запахивающий рубашку, а только потом спохватывающийся и застегивающий ее на пуговицы. Правда, далеко не с первого раза. В Лави неожиданно поднялась какая-то снисходительная жалость, узнай о которой Канда, убил бы его на месте. Каким же еще мальчишкой был их японец. Причем мальчишкой, не только не понимающим народ, в котором он живет, но и не старающийся понять. Упорствующим в своей обособленности. Ему лишь бы в чем-то упорствовать, все равно в чем, все равно, что только себе во вред. Таким уж он уродился, их несгибаемый самурай. И его можно только пожалеть.
- Не понимаешь нас, говоришь? – Лави остановился. Покачал головой. – А надо бы, Юу. Больше ведь некого…
Канда чуть замедлил и без того не быстрый шаг. Лави смотрел на его враз напрягшуюся спину и понимал, что попал по больному. Но ничего не делал, чтобы смягчить эффект своих слов. В конце концов, даже Юу порою бывает полезно задуматься.
Через несколько дней после завершения миссии Лави неожиданно находит Канду в библиотеке. Экзорцист сидит за одним из столов и внимательно изучает древний фолиант. Они одни, поэтому Книжник не раздумывая обнимает японца со спины и целует в щеку. Канда вздрагивает и пытается вырваться из его рук.
- Все никак не привыкнешь, - мягко произносит Лави и понимает, что вот именно этого говорить сейчас не следовало. Канда вздрагивает как от удара и встает с явным намереньем покинуть библиотеку. Лави не позволяет. Он крепко прижимает к себе японца, целует в шею:
- Прости… - жарко шепчет в ухо.
Канда слегка расслабляется – понимает, что Лави не хотел ничего плохого, но, тем не менее, мягко отстраняется.
- Я пойду… - тихо говорит он. Одним движением подхватывает со стола книгу, которую читал и прячет ее в складках плаща. Канда явно не хочет, чтобы Лави видел ее.
А Лави и не надо смотреть на обложку, чтобы узнать. Он же книжник, помнит все, что было написано в этом мире. И словно наяву видит унесенный японцем потрепанный том. «История Франции. XV век».
*****
Книжники возвращались в Центральное командорство из длительной поездки. Ее целью был поиск древних рукописей XII века, содержавших упоминания о Ноях, и, предположительно хранившихся на востоке Великобритании. В графстве Кент, в Кентербери. Но когда, после долгих перипетий, книжники наконец добрались до них, ценнейшие документы просто разлетелись в пыль. От времени. Это отнюдь не было катастрофой, как могло бы показаться непосвященным – книжники дословно узнают содержание любого письменного труда, стоит им только дотронуться до него, но рукописи было жалко. Поэтому ранним майским утром и старый книжник, и Лави возвращались в Орден изрядно расстроенными.
Теперь им предстояла задача несложная, но, по мнению Лави, невероятно занудная. По памяти восстановить содержание старых манускриптов. На это давалось два дня. Потом надо было срочно отправляться дальше, по следам, обнаружившимся в найденном материале.
- Эй, Панда! – окликнул учителя Лави, когда они, миновав стража ворот, вошли в здание Центрального командорства. Книжник молча обернулся и равнодушно взглянул на ученика. Лави до сих пор робел, смотря в эти белесые старческие глаза. Собравшись с духом, он все же продолжил:
- Есть хочу. Я зайду в обеденный зал, ладно?
Книжник пожевал губами, раздумывая. Потом резко развернулся, направляясь в библиотеку.
- Даю тебе полчаса.
Вот и все. Сказал, как отрезал. Так они и общались. Всю жизнь. Лави вздохнул: «Хотя бы поесть разрешил. Голодным не останусь».
Он не учел одного. Времени было пять утра. Поэтому неудивительно, что повара не то, что не приступали к своим обязанностям. Их даже не было на месте. Тем не менее, обеденный зал не пустовал. За одним из столов сидела тоненькая изящная фигурка. Лави узнал ее сразу.
- Эй, Линали! – он радостно замахал руками, пытаясь привлечь ее внимание. Линали вздрогнула, будто ее разбудили, и как-то ломано махнула ему в ответ. Похоже, действительно задремала.
- Ты зачем встала в такую рань? – Лави плюхнулся на скамейку рядом с ней. – И почему тут так холодно?
В зале действительно было прохладно. А может, не выспавшегося Лави просто знобило? Он зябко повел плечами.
- Не могу спать, когда такое утро! - Смущенно улыбнулась Линали. – А холодно, потому что я окно открыла. Чтобы птиц слышать.
И вправду, обеденный зал наполняло сумасшедшее предрассветное щебетание, лившееся через огромное стрельчатое окно, открытое нараспашку. Только вот находилось оно в футах двадцати от пола, и одна рама там весила раза в два больше самой Линали. Лави скептически хмыкнул.
- Самое сложное было с первого раза попасть по оконному засову и не разбить стекло, - поспешила объяснить Линали, совершенно верно догадавшаяся о значении его хмыка, - а потом оно само распахнулось. Даже тянуть не пришлось.
- Ну ты даешь… - протянул Лави. – Сильна…
- Да брось ты! – Линали засмеялась, махнув рукой. – Это ерунда! Зато и птиц слышно, и неба кусочек видно! Красотища!
Лави, вспомнив, что книжник ожидает его в библиотеке, обречено застонал:
- Нет, ну что такого в этом конкретно взятом утре, скажи мне? Может, и я начну видеть в нем определенную прелесть. Сейчас бы совсем не помешало…
- Сам должен разглядеть! Иначе не поймешь! – тоном строгой учительницы ответила Линали.
Лави ухмыльнулся:
- Ты еще пальчиком мне погрози!
- Ну тебя… - Она отвесила ему шутливый подзатыльник. Потом добавила. – С возвращением!
- Спасибо, детка! Ну, рассказывай! Что тут творилось в мое отсутствие?
- Лави, ты же знаешь, без тебя никогда ничего не происходит! – парировала Линали.
- Да что ты говоришь! – и без всякого перехода. – Скажи мне, принцесса, что здесь можно съесть несчастному и голодному слуге знаний!
- Пойду, посмотрю, несчастный и голодный слуга знаний, – Линали поднялась и направилась к кухне. Лави опустил голову на скрещенные руки и закрыл глаза. Спать он не будет. Только чуть-чуть так посидит и все…
Очнулся книжник оттого, что Линали трясла его за плечо.
- Ты как мой брат! Спишь где угодно, как угодно, когда угодно!
- Лина! – Лави застонал. – Я не спал всю ночь. Устал как собака! А мне еще двое суток глаз нельзя будет сомкнуть. Прояви сострадание!
- Уже проявила, - она поставила перед ним поднос с завтраком. – Я, конечно, не Джерри…
- Ты лучше!!! – перебил ее Лави, с восторгом глядя на еду. Линали принесла ему бутербродов с сыром и вареное яйцо в симпатичной стеклянной подставке. И большую кружку горячего какао. – Ты просто богиня! Я – твой вечный слуга! - С этими словами он принялся за обе щеки уплетать нехитрый завтрак. Линали села напротив, с улыбкой наблюдая за ним. Когда книжник слегка утолил свой голод, она спросила:
- А почему ты не будешь спать еще двое суток?
Лави горестно вздохнул:
- Потому что буду восстанавливать по памяти точное содержание свитков XII века.
- Зачем? – Линали вытаращила глаза.
- Затем, что оригиналов в природе больше не существует, а сведенья в них были важные.
- Ты промахнулся по акума и засветил огненной печатью по несчастным бумажкам?
- Нет, просто дотронулся до них. И это были не бумажки, а телячья кожа особой выделки. Но, все равно, разлетелась в пыль.
Линали в притворном негодовании всплеснула руками.
- Вы посмотрите на него! Этот молодой человек даже без оружия разрушает все вокруг! Лави, где твои манеры!
Книжник пристально посмотрел на нее, а потом не выдержал, прыснул со смеху. Линали присоединилась к нему. Отсмеявшись, она спросила:
- Так что же у тебя была за миссия такая страшная, что ты даже бумаге, то есть, телячьей коже особой выделки шанса не оставил?
- У-у, детка! Ты даже не представляешь, до чего она была опасна! – замогильным голосом провыл Лави. Хихикнул и продолжил уже нормально. – На самом деле, ничего особенного. У нас были сведенья, что нужные документы находятся где-то в Уэссексе. Но где конкретно, мы не знали. Долго кружили по всем графствам, но даже представить не могли, что манускрипты находятся настолько у нас под носом.
- В Кентербери, графство Кент? – предположила Линали.
- Не то, что в Кентербери! Кентербери – большой город. В кафедральном соборе, рядом с могилой преподобного Томаса Беккета!
- Тогда со всех концов родной страны
Паломников бессчетных вереницы
Мощам заморским снова поклониться
Стремились истово; но многих влек
Фома Беккет, святой, что им помог
В беде иль исцелил недуг старинный,
Сам смерть приняв, как мученик безвинный, - с улыбкой процитировала Линали.
- И не говори! Хотел бы я посмотреть в глаза тому шутнику, который додумался там их спрятать! Могилу Беккета до сих пор ежедневно посещают толпы! Это, наверно, самое людное место во всей Англии. Мы даже предположить не могли, что рукописи в соборе. Хорошо, что не в самой могиле…
- Да уж! – согласилась Линали.
После этого они на некоторое время замолчали. Лави допивал какао, Линали внимательно рассматривала поверхность стола.
- Лина… - Лави, задавая единственный интересующий его вопрос, изо всех сил постарался, чтобы голос прозвучал как обычно, - Ален в командорстве?
- Вчера днем уехал на задание, - Линали не стала понимающе смотреть ему в глаза. Она не считала это нужным, усмехнулся про себя книжник. Они оба прекрасно знали, что изобразить незаинтересованность у Лави не вышло. – Канда должен вернуться сегодня вечером. – От озвучивания этого вопроса она его великодушно избавила. Умница Линали!
- Значит, не увижу их в этот раз. Панда меня из библиотеки в эти два дня не выпустит, - больше себе, чем собеседнице, сообщил Лави.
Опять молчание. В сущности, им с Линали говорить не о чем.
- Лави, ты понимаешь, что скоро должен будешь уйти? – Ан нет, оказывается, есть о чем…
- В смысле? – Лави сделал вид, что совсем не уловил, к чему она клонит. Линали закатила глаза, но все-таки пояснила:
- В ваших отношениях ты скоро станешь лишним. Объяснять, почему?
Сердце бешено забилось. Кровь застучала в висках. Лави не хотел об этом думать, не желал слушать…
- Изволь… - голос ровный, приветливый. Зачем, зачем он спросил? Надо было молчать. А лучше, кивнуть. И не случилось бы разговора, который сейчас случится!
- Канда… Он не умеет размениваться. До недавнего времени, единственно важным для него был он сам. А сейчас, единственно важным стал Ален. Правда, Юу еще этого не понимает. Но когда поймет – держись! Он не потерпит чужаков.
Умница Линали! Проницательная Линали! Как заставить тебя замолчать, кукла?
- А Ален?
- То же самое.
- Не потерпит чужаков?
- Ты хочешь, чтобы он называл тебя другим именем, а потом упорно, днями отводил глаза?
- Нет… - Умница Линали! Проницательная Линали! Почему сейчас так хочется тебя придушить!
- Ну вот. Сам видишь.
- Вижу.
- И понимаешь.
- Понимаю.
- Без моих слов.
- Без твоих слов.
- Я пойду – произносит Линали. К общему облегчению, не выдумывает вежливых предлогов для того, чтобы удалиться. Хотя зачем? Лави даже не поднимает головы, когда она легкой тенью проскальзывает мимо него. Он долго сидит, тупо уставившись на стеклянную подставку для яйца. Вздрагивает, когда ту вдруг будто заливает светом. В недоумении поднимает голову. Оглядывается. И видит кусочек розовеющего неба в открытом окне. Птичий щебет почти утих, а он даже не заметил. Лави встает и идет к выходу. Солнце наконец-то взошло. А ему пора возвращаться к своим книгам.
Линали права. Сто раз, тысячу! Но ему от этого не легче. Проходя мимо картины с изображением Богоматери, Лави первый раз в жизни мысленно выдавливает из себя какое-то подобие молитвы. Единственное, о чем он просит, это, чтобы двое самых дорогих ему людей как можно дольше оставались слепы.
Название: Третий - лишний?
Пейринг: Лави/Канда/Ален
Рейтинг: NC-17
Содержание: Тяжела и неказиста жизнь простого экзорциста!
Примечания:
1. Информация для 6 главы бралась из следующих статей www.torturesru.net/tortures/...y/jildere.shtml
his.1september.ru/2002/05/5.htm
2. В 7 главе звучит отрывок из "Кентерберийских историй" Джефри Чосера в переводе И. Кашкина.
Дисклеймер: Да, я - Хошино Кацура! И повелитель вселенной!
*****
Еще одной проблемой была Линали. Причем, если «кошачий вопрос» Лави порою считал плодом разыгравшегося воображения Канды – если оно у него, конечно, было - то Линали довольно сложно было принять за галлюцинацию.
Она обладала одной потрясающей способностью. В те редчайшие дни, когда они оказывались в Ордене втроем, как только у Лави или у Канды (а чаще и у Лави, и у Канды) появлялись на Алена вполне конкретные планы, Линали появлялась на пороге комнаты Уокера и с ангельской улыбкой звала того «погулять». Ален в ответ улыбался еще более лучезарно, после чего, когда китаянка исчезала из поля зрения, заявлял, что, чем тратить выходной впустую, он лучше пойдет посмотрит на ежевечернее закрытие Тауэра, погуляет по «Галерее шепотов» в соборе св. Петра или что-нибудь еще в том же духе. После этого он подробно объяснял недовольным в лице двух других экзорцистов, куда они могут пойти и чем могут занять себя в его отсутствие. Причем некоторые предложения были настолько изощренны и лихо закручены, что Лави даже запоминал. Может, и, впрямь, стоило…
Вообще-то, покидать командорство, отправляясь не на миссию, запрещалось уставом Ордена. Но кто посмеет воспрепятствовать сестре сенешаля. Вот Линали с Аленом и пользовались этой привилегией. Причем нещадно.
Однажды Линали нарисовалась в комнате Алена совсем ранним утром. Сердце Лави сжалось от нехорошего предчувствия, – китаянка была одета для прогулки. Книжник не обманулся в своих худших ожиданиях. Линали позвала Алена в зоологический сад. Кормить лебедей. Тот идею с восторгом поддержал. Двое других экзорцистов мысленно взвыли. Оказаться в Главном командорстве втроем одновременно, не ранеными, да еще и получить выходной – это была редкость редчайшая. Такого шанса могло не выпасть еще около полугода! И тратить его на каких-то лебедей… «Да пусть хоть с голоду там все передохнут!» - чертыхнулся про себя Лави. Полностью разделявший его точку зрения Канда в молчаливой ярости ушел, громко хлопнув дверью. Младший Книжник горестно вздохнул – возможность развлечься с «Юу-чаном» тоже канула в лету… И тогда Лави робко попросил младших экзорцистов взять его с собой. И, честно говоря, был удивлен, когда они с радостью согласились.
До зоологического сада они добирались пешком. Линали и Ален всю дорогу туда весело болтали. Не замолкали ни на мгновение. Лави тоже вставлял слово в общую беседу, но больше слушал и наблюдал. Очень хотел понять, что так тесно связывает этих двоих.
День выдался холодный, сырой, но, как ни странно, ясный. Солнца не было и в помине, небо казалось низким и серым, но воздух поражал какой-то невероятной прозрачностью, какая бывает только поздней осенью. В саду не было ни одного посетителя. «Неудивительно!» - Хмыкнул про себя Лави: «Какой нормальный человек с утра по такому холоду пойдет кормить лебедей?»
Наконец дорожка, посыпанная серым песком, вывела их к ажурному мостику, перекинутому через водоотводный канал. Ален и Линали уверено зашли на него и встали у перил, глядя на воду и продолжая болтать. Лави направился за ними.
- Почему сюда? – спросил он.
Вместо ответа Ален перегнулся через перила, выискивая что-то, известное ему одному, а потом поманил Лави. Тот подошел поближе. Ален указал ему на одну из основ моста на противоположном берегу. Лави пригляделся и увидел какие-то серые овальные булыжники размером с грудного ребенка.
- Это лебеди? – он действительно был удивлен. – Я думал, они живут в специальных домиках посреди здешнего озера…
- Жили, - со вздохом ответила ему Линали, - но недавно была буря, помнишь?
- Помню. Дождь шел всю ночь.
- Не только дождь, - вступил в разговор Ален. Он наконец-то перестал висеть на перилах и вернулся в нормальное положение, - еще ветер был сильный. А бревна, на которых домик стоял, похоже, сгнили. Ну, он и упал в воду. Домик, в смысле... – в голосе молодого экзорциста сквозила непередаваемая тоска о бездомных лебедях. – Там только основа осталась. А им – кивок в сторону птиц, - жить негде.
- А почему еще не восстановили? – Лави, как ни старался, никак не мог понять, в чем заключается проблема.
- Холодно… - пожала плечами Линали. Похоже, эти двое отвечали исключительно по очереди. Редкостное единодушие… - никто не хочет в воду лезть, чинить им дом.
- Тем более, они все равно через неделю улетают, - это уже Ален.
Линали к тому времени принялась крошить в воду принесенные с собою лепешки. Лебеди мгновенно собрались на середине канала, красиво опуская головы в воду и ловя угощение, пока то окончательно не утонуло. Ну что тут спорить, птицы, и в правду, были хороши. Такие белые на темно-серой воде.
- Птицы в духе классицизма, - усмехнулся Лави.
- Точно! – засмеялась Линали. – Самые классические из самых классичных птиц на свете!
Ален фыркнул, не отрывая взгляда от классических птиц. Лави подозревал, что он не совсем понял, над чем они с Линали веселились, но выяснять не хотелось. Хотелось до бесконечности стоять на мостике, когда-то белом, а сейчас просто облезлом, и смотреть на красивых лебедей и неподвижную воду. Лави начинал понимать Алена и Линали, каждую свободную минуту убегающих гулять в такие вот места. Тут действительно было чертовски хорошо.
Рекомые экзорцисты тем временем опять перегнулись через перила и что-то увлеченно рассматривали. Лави стало любопытно.
- Эй вы, что там углядели?
- Смотри! – Ален указал ему в самую гущу лебедей. –Там у одного – перья на кончиках крыльев – черные!
- Серьезно? – Но сколько бы Лави не вглядывался, он так и не увидел этого лебедя-феномена.
Обратно возвращались, когда уже начало темнеть. Ален с Линали шли чуть впереди и о чем-то в полголоса разговаривали. Лави шагал за ними и думал, что эти двое никогда не будут бороться за сердца друг друга. Просто у них уже нечто намного более ценное. Какое-то сверхъестественное родство душ, обнаружившееся чуть ли не с самой первой встречи. Неведомым образом Линали получила то, обладать чем ни Канде, ни самому Лави даже не светило. И самое обидное, она к этому никогда не стремилась. Как-то само собой все вышло. Нельзя сказать, что Ален и Линали читали друг друга, как открытую книгу. Чтобы один мог так «читать», другой должен стараться что-то скрыть. А они не старались. Даже в мыслях не было. Доверие, понимание – это всё чудесные слова, но к этим двум они отношения не имели. Тут было что-то намного большее. Намного более глубокое. И никак, как ты не старайся, не подходящее под привычные слова и определения.
У каждого есть свой «особый человек». Ты можешь испытывать к нему любые чувства: от любви до ненависти. Но для тебя он всегда будет стоять отдельно от остальных. На пьедестале, который ты сам воздвиг для него в своей душе. Для Алена таким человеком раз и навсегда стала Линали.
Лави шел за двумя младшими экзорцистами и смотрел на доверчиво склоненные в разговоре головы, на одинаковые мягкие полуулыбки, и еле сдерживался, чтобы в отчаянии не заорать: «Что ты знаешь о нем такого, чего не знали, не знаем и никогда не узнаем мы! Что он нашел в тебе, из-за чего ты стала так важна ему? Почему?»
Шел за ними, молчал, улыбался и махал рукой, когда они иногда оглядывались на него.
В Орден все трое вернулись как раз к пятичасовому чаепитию. Ален решил вначале зайти к обиженному Канде – помириться. Лави с Линали сразу же направились в обеденный зал. Вскоре к ним присоединился младший экзорцист.
- Нету его у себя, - он недоуменно развел руками.
- До отбоя вернется, никуда не денется! – отмахнулся Лави. – Тебе что взять? Пирожное или ореховое печенье?
- И то, и другое! – очаровательно улыбнулся сластена Ален.
- Лина?
- Мне ничего, спасибо, Лави! – Линали тяжело вздохнула. Книжник про себя порадовался, что никогда не узнает, что такое диеты и забота о фигуре. Бедняжка Лина! С ее-то Невинностью каждый лишний грамм мог сыграть роковую роль.
Когда Лави вернулся к их столу, то обнаружил подошедшего «поприветствовать молодежь» Ривера. Линали уже вовсю болтала с ним. Лави поставил поднос с лакомствами на стол и тоже поздоровался с маршалом. Ривер, на взгляд Лави, был мужик, что надо. С книжником в этом вопросе был солидарен весь Орден. А научный отдел на маршала вообще молился, потому как тот оставался пока единственным человеком, который мог найти на сенешаля Комуи управу.
- Мистер Ривер! – неожиданно пискнул Ален. – А вы Канду не видели? Я его найти не смог!
- Канду? – Ривер почесал в затылке. – Так ты его и не найдешь. Он на миссию отправился.
- Как на миссию? – пролепетал Ален. – Ему же только завтра!
- Да кто его знает! – маршал пожал плечами. – Сегодня потребовал его отпустить. Ворвался к нам, злой как черт. Ну, мы не стали удерживать. А то, это дело неблагодарное и даже более того, крайне опасное! А тебе он зачем? Передать что-то хотел? Если важное, то скажи мне, я при следующем выходе на связь спрошу его.
- Да нет, спасибо… Не надо… - Ален вежливо улыбнулся, покачав головой.
- Ну нет, так нет! – Кивнул Ривер. – Ладно, молодежь! Пойду я. Дел у нас там сегодня… - видимо, не найдя слов для четкого описания количества дел, маршал неопределенно махнул рукой. – Опять полночи спать не будем…
С этими словами Ривер направился к выходу из обеденного зала.
- Я к вам попозже зайду, помогу! – крикнула Линали ему вслед.
Остаток чаепития прошел в молчании. Ален тоскливо мешал ложкой остывающий чай. Ни к пирожным, ни к печенью он так и не притронулся. Лави смотрел на него, и сердце разрывалось от жалости. А внутри все клокотало от злости на эгоистичную скотину Канду Юу. Но Лави прекрасно понимал, что никому не станет легче ни от его жалости, ни от его злости.
В коридоре Линали взяла Алена за руку, посмотрела в глаза и прошептала:
- Не расстраивайся…
- Я не расстраиваюсь, Линали, - Ален лучезарно улыбнулся. Лави с отстраненным любопытством наблюдал, ему вдруг стало интересно, удержит ли Ален эту улыбку. Удержал. Линали кивнула и отпустила его руку.
- Спасибо за прогулку. Спокойной ночи, - Ален развернулся и побрел по направлению к своей комнате, - Пойдем, Лави! – добавил он.
Вечер в комнате Алена они, вопреки обыкновению, провели в разговорах. Лави сидел за столом, в пол-оборота к младшему экзорцисту, подперев голову рукой. Ален, обняв колени, сидел на кровати. Лави просто рассказывал ему все, что вспоминалось: случаи из жизни великих людей, исторические анекдоты, всю ту ерунду, которая машинально запоминалась во время его книжных изысканий. Ален особо его не слушал, ему просто нужно было звучание чужого голоса. Но Лави даже не думал обижаться. И продолжал рассказывать.
И еще, уходя, книжник просто взъерошил волосы Алена и заговорщицки подмигнул. Ален слабо улыбнулся в ответ. Но в этот раз по-настоящему. Эта улыбка вознаградила Лави за многое. Когда он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, то со вздохом подумал, что право быть самым верным другом Алена принадлежит ему. И никто никогда этого не изменит.
*****
Они не виделись около месяца. Все трое успели соскучиться, хотя тщательно это скрывали. И друг от друга, и от себя. И вот, наконец, Канда Юу и Ален Уокер получили приказ отправляться на запад Франции, в Пуату-Шарант. Там еще со столетней войны стоял замок некого печально известного сеньора. Из докладов тамошних искателей становилось очевидно, что в этом замке пробудилась очередная Невинность. Видимо, была она там всегда, потому как место это давних пор имело славу «нечистого», но явные признаки активного функционирования Божьей частицы начали проявляться совсем недавно.
Так как нынешняя миссия была напрямую связана с историческими событиями, происходившими в тех местах около четырех веков назад, вместе с экзорцистами отправился книжник со своим учеником.
Пуату оказалось чудесным тихим уголком. Все трое убедились в этом, когда на следующий день поле прибытия отправились к замку. Он стоял в старом лесу, еще помнившем времена друидов. Солнце с трудом пробивалось сквозь кудрявую листву вековых дубов. Воздух звенел от птичьего пения. Никакая дорога к замку не вела. Трое экзорцистов шли по старой заросшей тележной колее – единственному признаку того, что тут когда-то проходили люди. Лави, пользуясь отсутствием учителя – старый книжник остался в гостинице – соловьем разливался, пересказывая остальным происходившие тут когда-то события. Ален слушал, открыв рот, Канда шел на два шага впереди, делая вид, что история молодого книжника ему вообще не интересна.
- Замок, в который мы идем, называется Машкуль. Правда, от него мало что осталось, так, руины одни… Зато когда-то в нем жил один из самых страшных людей на земле. Звали его Жиль де Рэ. Он как раз родился в этом самом замке в 1404 году, – Рассказывал Лави. - Его отец Ги II де Лаваль умер в конце октября 1415 года, а мать Мари де Краон вскоре вышла замуж за барона Сью д'Этувиль, вверив Жиля и его брата Рене заботам своего престарелого отца Жана де Краона, барона Шантосе и Ля Сюз. В ноябре 1420 года в неполных семнадцать лет Жиль де Рэ женился на Катрин де Туар. Этот брачный союз сделал его одним из самых состоятельных дворян Франции, а возможно, и богатейших людей в Европе.
- Ты все это с первого раза запомнил?! – перебил его Ален. Парень был поражен до глубины души. Лави не без гордости кивнул и продолжил:
- В то время во Франции уже много лет шла война. По стране, несколько лет назад пережившей эпидемию чумы, бродили вооруженные шайки англичан. Даже Орлеан был наводнен захватчиками, которые сжигали деревни, оставляя после себя кровь, голод, разруху. Карл VII, дофин, от которого отреклись родители — отец был сумасшедшим, мать — шлюхой, — был наречен в обществе выродком, его никто в грош не ставил. Единственным, кто пришел к нему на помощь, был Жиль де Рэ, который ссудил огромные суммы на новую армию. Это произошло, когда на сцене появилась Святая Жанна — спасительница Франции, и король поручил ее Жилю де Рэ. Он стал и ее другом, и защитником, сражался бок о бок с ней, охраняя ее, пока, под самыми стенами Парижа, она не была ранена. Опекая Жанну, Жиль был честен и справедлив с ней. Когда Жанну предали, он единственный остался ей верен. Даже собрал свою армию и несколько раз штурмовал Руан, где держали плененную Деву. Но ничего не вышло. Тридцатого мая 1430 года Жанна Д’Арк была сожжена. А король Карл, будто в насмешку, в тот же день назначил Жиля де Рэ маршалом Франции.
Лави на мгновение замолчал. История Орлеанской Девы никогда не оставляла его равнодушным, всегда отзывалась в душе болью и тоской. Ален шмыгнул носом.
- Как сожжена? Она же спасла их всех?
- Вот так, Клопик. Карл разменял ее, как пешку.
- Я не знал… - голос у Алена невероятно тихий. - Не знал, что все так закончилось…
- Ну, для Жиля де Рэ все только начиналось. После такого он не смог более оставаться при дворе и отбыл в один из своих родовых замков. Как раз в Машкуль. И зажид на широкую ногу. Настолько широкую, что не мог не привлечь внимания короля. А ты знаешь, французские короли никогда не терпели людей богаче себя. Поэтому в 1436 году Карл запретил маршалу пользоваться своей собственностью. А тому нужны были деньги. Поэтому он углубился в изучение алхимии, занялся поисками философского камня. Это увлечение вскоре свело его с человеком, сыгравшим роковую роль в его судьбе. Франческо Прелати, флорентийский монах, магистр черной магии, алхимик и сатанист. Мы предполагаем, что именно он привез в замок Невинность, полагавшуюся им за какой-то алхимический элемент. Никак по-другому нельзя объяснить все последующие появления якобы дьявола. Но вернемся к истории. Прелати положил начало первым убийствам. Сатану, говорил он, надо услаждать кровью, кровью детей. Тогда он будет благосклонным к своим слугам и осыплет их богатством. Говорили, первой жертвой Жиля де Рэ был мальчик, которого однажды вечером заманили в замок, задушили и вырвали сердце из его еще теплого тела, принеся его в жертву демону, которого они вызвали с помощью магических заклинаний. Потом Прелати завернул труп в материю и под покровом темноты захоронил на священной земле — на кладбище рядом с церковью святого Винсента. Кровь они поместили в стеклянные бутылки и писали ею на тонком пергаменте колдовские тексты и литургии сатане. Это продолжалось с1432 по 1440 год. Но потом о страшных оргиях прослышал Жан де Шатогирон, неподкупный прелат, епископ Нанта. Ему понадобился всего месяц, чтобы провести надлежащее расследование. Отряд вооруженных солдат окружил Машкуль, в котором тогда находился его хозяин. Сопротивление было бесполезно, бежать невозможно; 14 сентября 1440 года Маршал де Рэ, убийца-садист Прелати и их помощники были арестованы, закованы в цепи и брошены в темницу. Церковное разбирательство продолжалось месяц и восемь дней; гражданский суд длился 48 часов.
За семь или восемь лет было убито 800 детей. Жилю де Рэ необходимо было золото, много золота, и в этом должен был помочь сатана, которого нужно было вызывать приемами черной магии. Это де Рэ проделывал в своей знаменитой комнате в западной башне Машкуля, в компании с Франческо Прелати. Итальянец вычерчивал магические черные и красные круги на каменных плитах пола, а Жиль, одетый в дорогой черный камзол, наносил на стены изображения двух голов, двух оленей и двух крестов, похожие на гербы. Однажды, когда слуга Пуату, один из немногих, имевших право посещать комнату хозяина, вошел без предупреждения, Жиль вскричал: “Убирайся и не возвращайся. Он идет сюда!” Почти сразу же Пуату услышал крик совы и поступь, наводившую на мысль о том, что идет крупный зверь — собака или волк. Раздался возглас: “О, дьявол!” — и появился маршал, белый как бумага, с кровоточащей раной на щеке. Он сказал: “Господин Франческо мог очень легко расстаться сейчас с жизнью”. — “Монсеньор, дьявол действительно побывал у вас?” — “Да, он был там в облике огромной грязной собаки, из пасти которой стекала кровь”.
Ален заворожено слушал. В нем боролись ужас и любопытство. Любопытство все-таки победило.
- Лави, дальше!
- Дальше? Хорошо, сейчас будет дальше! – Лави подмигнул ему. – Все, что я сейчас рассказываю, это вполне официальные данные. Жена герцога Бретонского, управлявшего в то время Пуату, распорядилась, чтобы каждое мгновение суда над Жилем де Рэ было зафиксировано и сохранено в архивах Нанта.
24 октября узника ввели в зал для допросов в замке Буффэй. В облачении ордена кармелиток, опустившись на колени, де Рэ начал молиться. Сенешаль Пьер де л'Опиталь призвал его исповедоваться. Он заявил, что слуги рассказали почти все. Бледный как смерть, Жиль подтверждал, что они рассказали правду, что он действительно забирал детей у матерей зверски умерщвлял и иногда вскрывал трупы, чтобы изучать строение сердца и внутренностей; некоторые из таких случаев он описал на допросах, вспоминая красоту убитых им детей, согласился с восемьюстами убийствами и магическими попытками вызвать дьявола.
Приговор гласил: “Повесить и сжечь; после пыток, перед тем как тело будет расчленено и сожжено, оно должно быть изъято и помещено в гроб в церкви Нанта, выбранной самим осужденным.
26 октября в 12 часов Жиль де Рэ был доставлен на луг в Бьессе, на окраине Нанта, выше мостов через Луару. Там уже была сооружена виселица, внизу были разложены дрова и сухой хворост. Перед смертью приговоренный встал на колени, зарыдал и попросил у матерей прощения, за все, что он сделал. Просил и плакал он настолько искренне, что через несколько часов после его смерти по городу двинулась процессия священников, несущих святое причастие, сопровождаемая толпой, молящейся за преступника, останавливавшаяся у всех церквей.
А уже после того, как останки Жиля де Рэ упокоились в Нотр-Дам де Кармель, вокруг Машкуля неожиданно расцвело поле диких гвоздик. Оно до сих пор там есть, мы его скоро увидим. Люди сочли это знаком того, что Господь простил детоубийцу. Многие матери даже надели по нему траур. Вот так все и было. Начиналась история, как страшная сказка про людоеда, а закончилась, как гимн великого всепрощения! – закончил Лави и, будто в подтверждение своих слов, притянул зачарованного рассказом Алена и чмокнул его в нос. Младший экзорцист тряхнул головой, будто просыпаясь, и засмеялся.
Канда шел рядом, мрачный и молчаливый как всегда. На первый взгляд могло показаться, что он ни слова не слышал из рассказа Лави, настолько отрешенным он выглядел. Тем не менее, после последней фразы он произнес с брезгливым недоумением:
- Не понимаю я вас…- и вновь замолчал. Не посчитал нужным что-либо уточнять. Лави усмехнулся, ему и так ясно, что японец имел в виду. Канда жил в Европе довольно давно, но ни на шаг не приблизился к ее обитателям. По-прежнему чужак, по-прежнему изгой. Как и много лет назад. До сих пор не очень уверенно обращающийся со столовыми приборами, поэтому старающийся есть исключительно палочками. По привычке вначале запахивающий рубашку, а только потом спохватывающийся и застегивающий ее на пуговицы. Правда, далеко не с первого раза. В Лави неожиданно поднялась какая-то снисходительная жалость, узнай о которой Канда, убил бы его на месте. Каким же еще мальчишкой был их японец. Причем мальчишкой, не только не понимающим народ, в котором он живет, но и не старающийся понять. Упорствующим в своей обособленности. Ему лишь бы в чем-то упорствовать, все равно в чем, все равно, что только себе во вред. Таким уж он уродился, их несгибаемый самурай. И его можно только пожалеть.
- Не понимаешь нас, говоришь? – Лави остановился. Покачал головой. – А надо бы, Юу. Больше ведь некого…
Канда чуть замедлил и без того не быстрый шаг. Лави смотрел на его враз напрягшуюся спину и понимал, что попал по больному. Но ничего не делал, чтобы смягчить эффект своих слов. В конце концов, даже Юу порою бывает полезно задуматься.
Через несколько дней после завершения миссии Лави неожиданно находит Канду в библиотеке. Экзорцист сидит за одним из столов и внимательно изучает древний фолиант. Они одни, поэтому Книжник не раздумывая обнимает японца со спины и целует в щеку. Канда вздрагивает и пытается вырваться из его рук.
- Все никак не привыкнешь, - мягко произносит Лави и понимает, что вот именно этого говорить сейчас не следовало. Канда вздрагивает как от удара и встает с явным намереньем покинуть библиотеку. Лави не позволяет. Он крепко прижимает к себе японца, целует в шею:
- Прости… - жарко шепчет в ухо.
Канда слегка расслабляется – понимает, что Лави не хотел ничего плохого, но, тем не менее, мягко отстраняется.
- Я пойду… - тихо говорит он. Одним движением подхватывает со стола книгу, которую читал и прячет ее в складках плаща. Канда явно не хочет, чтобы Лави видел ее.
А Лави и не надо смотреть на обложку, чтобы узнать. Он же книжник, помнит все, что было написано в этом мире. И словно наяву видит унесенный японцем потрепанный том. «История Франции. XV век».
*****
Книжники возвращались в Центральное командорство из длительной поездки. Ее целью был поиск древних рукописей XII века, содержавших упоминания о Ноях, и, предположительно хранившихся на востоке Великобритании. В графстве Кент, в Кентербери. Но когда, после долгих перипетий, книжники наконец добрались до них, ценнейшие документы просто разлетелись в пыль. От времени. Это отнюдь не было катастрофой, как могло бы показаться непосвященным – книжники дословно узнают содержание любого письменного труда, стоит им только дотронуться до него, но рукописи было жалко. Поэтому ранним майским утром и старый книжник, и Лави возвращались в Орден изрядно расстроенными.
Теперь им предстояла задача несложная, но, по мнению Лави, невероятно занудная. По памяти восстановить содержание старых манускриптов. На это давалось два дня. Потом надо было срочно отправляться дальше, по следам, обнаружившимся в найденном материале.
- Эй, Панда! – окликнул учителя Лави, когда они, миновав стража ворот, вошли в здание Центрального командорства. Книжник молча обернулся и равнодушно взглянул на ученика. Лави до сих пор робел, смотря в эти белесые старческие глаза. Собравшись с духом, он все же продолжил:
- Есть хочу. Я зайду в обеденный зал, ладно?
Книжник пожевал губами, раздумывая. Потом резко развернулся, направляясь в библиотеку.
- Даю тебе полчаса.
Вот и все. Сказал, как отрезал. Так они и общались. Всю жизнь. Лави вздохнул: «Хотя бы поесть разрешил. Голодным не останусь».
Он не учел одного. Времени было пять утра. Поэтому неудивительно, что повара не то, что не приступали к своим обязанностям. Их даже не было на месте. Тем не менее, обеденный зал не пустовал. За одним из столов сидела тоненькая изящная фигурка. Лави узнал ее сразу.
- Эй, Линали! – он радостно замахал руками, пытаясь привлечь ее внимание. Линали вздрогнула, будто ее разбудили, и как-то ломано махнула ему в ответ. Похоже, действительно задремала.
- Ты зачем встала в такую рань? – Лави плюхнулся на скамейку рядом с ней. – И почему тут так холодно?
В зале действительно было прохладно. А может, не выспавшегося Лави просто знобило? Он зябко повел плечами.
- Не могу спать, когда такое утро! - Смущенно улыбнулась Линали. – А холодно, потому что я окно открыла. Чтобы птиц слышать.
И вправду, обеденный зал наполняло сумасшедшее предрассветное щебетание, лившееся через огромное стрельчатое окно, открытое нараспашку. Только вот находилось оно в футах двадцати от пола, и одна рама там весила раза в два больше самой Линали. Лави скептически хмыкнул.
- Самое сложное было с первого раза попасть по оконному засову и не разбить стекло, - поспешила объяснить Линали, совершенно верно догадавшаяся о значении его хмыка, - а потом оно само распахнулось. Даже тянуть не пришлось.
- Ну ты даешь… - протянул Лави. – Сильна…
- Да брось ты! – Линали засмеялась, махнув рукой. – Это ерунда! Зато и птиц слышно, и неба кусочек видно! Красотища!
Лави, вспомнив, что книжник ожидает его в библиотеке, обречено застонал:
- Нет, ну что такого в этом конкретно взятом утре, скажи мне? Может, и я начну видеть в нем определенную прелесть. Сейчас бы совсем не помешало…
- Сам должен разглядеть! Иначе не поймешь! – тоном строгой учительницы ответила Линали.
Лави ухмыльнулся:
- Ты еще пальчиком мне погрози!
- Ну тебя… - Она отвесила ему шутливый подзатыльник. Потом добавила. – С возвращением!
- Спасибо, детка! Ну, рассказывай! Что тут творилось в мое отсутствие?
- Лави, ты же знаешь, без тебя никогда ничего не происходит! – парировала Линали.
- Да что ты говоришь! – и без всякого перехода. – Скажи мне, принцесса, что здесь можно съесть несчастному и голодному слуге знаний!
- Пойду, посмотрю, несчастный и голодный слуга знаний, – Линали поднялась и направилась к кухне. Лави опустил голову на скрещенные руки и закрыл глаза. Спать он не будет. Только чуть-чуть так посидит и все…
Очнулся книжник оттого, что Линали трясла его за плечо.
- Ты как мой брат! Спишь где угодно, как угодно, когда угодно!
- Лина! – Лави застонал. – Я не спал всю ночь. Устал как собака! А мне еще двое суток глаз нельзя будет сомкнуть. Прояви сострадание!
- Уже проявила, - она поставила перед ним поднос с завтраком. – Я, конечно, не Джерри…
- Ты лучше!!! – перебил ее Лави, с восторгом глядя на еду. Линали принесла ему бутербродов с сыром и вареное яйцо в симпатичной стеклянной подставке. И большую кружку горячего какао. – Ты просто богиня! Я – твой вечный слуга! - С этими словами он принялся за обе щеки уплетать нехитрый завтрак. Линали села напротив, с улыбкой наблюдая за ним. Когда книжник слегка утолил свой голод, она спросила:
- А почему ты не будешь спать еще двое суток?
Лави горестно вздохнул:
- Потому что буду восстанавливать по памяти точное содержание свитков XII века.
- Зачем? – Линали вытаращила глаза.
- Затем, что оригиналов в природе больше не существует, а сведенья в них были важные.
- Ты промахнулся по акума и засветил огненной печатью по несчастным бумажкам?
- Нет, просто дотронулся до них. И это были не бумажки, а телячья кожа особой выделки. Но, все равно, разлетелась в пыль.
Линали в притворном негодовании всплеснула руками.
- Вы посмотрите на него! Этот молодой человек даже без оружия разрушает все вокруг! Лави, где твои манеры!
Книжник пристально посмотрел на нее, а потом не выдержал, прыснул со смеху. Линали присоединилась к нему. Отсмеявшись, она спросила:
- Так что же у тебя была за миссия такая страшная, что ты даже бумаге, то есть, телячьей коже особой выделки шанса не оставил?
- У-у, детка! Ты даже не представляешь, до чего она была опасна! – замогильным голосом провыл Лави. Хихикнул и продолжил уже нормально. – На самом деле, ничего особенного. У нас были сведенья, что нужные документы находятся где-то в Уэссексе. Но где конкретно, мы не знали. Долго кружили по всем графствам, но даже представить не могли, что манускрипты находятся настолько у нас под носом.
- В Кентербери, графство Кент? – предположила Линали.
- Не то, что в Кентербери! Кентербери – большой город. В кафедральном соборе, рядом с могилой преподобного Томаса Беккета!
- Тогда со всех концов родной страны
Паломников бессчетных вереницы
Мощам заморским снова поклониться
Стремились истово; но многих влек
Фома Беккет, святой, что им помог
В беде иль исцелил недуг старинный,
Сам смерть приняв, как мученик безвинный, - с улыбкой процитировала Линали.
- И не говори! Хотел бы я посмотреть в глаза тому шутнику, который додумался там их спрятать! Могилу Беккета до сих пор ежедневно посещают толпы! Это, наверно, самое людное место во всей Англии. Мы даже предположить не могли, что рукописи в соборе. Хорошо, что не в самой могиле…
- Да уж! – согласилась Линали.
После этого они на некоторое время замолчали. Лави допивал какао, Линали внимательно рассматривала поверхность стола.
- Лина… - Лави, задавая единственный интересующий его вопрос, изо всех сил постарался, чтобы голос прозвучал как обычно, - Ален в командорстве?
- Вчера днем уехал на задание, - Линали не стала понимающе смотреть ему в глаза. Она не считала это нужным, усмехнулся про себя книжник. Они оба прекрасно знали, что изобразить незаинтересованность у Лави не вышло. – Канда должен вернуться сегодня вечером. – От озвучивания этого вопроса она его великодушно избавила. Умница Линали!
- Значит, не увижу их в этот раз. Панда меня из библиотеки в эти два дня не выпустит, - больше себе, чем собеседнице, сообщил Лави.
Опять молчание. В сущности, им с Линали говорить не о чем.
- Лави, ты понимаешь, что скоро должен будешь уйти? – Ан нет, оказывается, есть о чем…
- В смысле? – Лави сделал вид, что совсем не уловил, к чему она клонит. Линали закатила глаза, но все-таки пояснила:
- В ваших отношениях ты скоро станешь лишним. Объяснять, почему?
Сердце бешено забилось. Кровь застучала в висках. Лави не хотел об этом думать, не желал слушать…
- Изволь… - голос ровный, приветливый. Зачем, зачем он спросил? Надо было молчать. А лучше, кивнуть. И не случилось бы разговора, который сейчас случится!
- Канда… Он не умеет размениваться. До недавнего времени, единственно важным для него был он сам. А сейчас, единственно важным стал Ален. Правда, Юу еще этого не понимает. Но когда поймет – держись! Он не потерпит чужаков.
Умница Линали! Проницательная Линали! Как заставить тебя замолчать, кукла?
- А Ален?
- То же самое.
- Не потерпит чужаков?
- Ты хочешь, чтобы он называл тебя другим именем, а потом упорно, днями отводил глаза?
- Нет… - Умница Линали! Проницательная Линали! Почему сейчас так хочется тебя придушить!
- Ну вот. Сам видишь.
- Вижу.
- И понимаешь.
- Понимаю.
- Без моих слов.
- Без твоих слов.
- Я пойду – произносит Линали. К общему облегчению, не выдумывает вежливых предлогов для того, чтобы удалиться. Хотя зачем? Лави даже не поднимает головы, когда она легкой тенью проскальзывает мимо него. Он долго сидит, тупо уставившись на стеклянную подставку для яйца. Вздрагивает, когда ту вдруг будто заливает светом. В недоумении поднимает голову. Оглядывается. И видит кусочек розовеющего неба в открытом окне. Птичий щебет почти утих, а он даже не заметил. Лави встает и идет к выходу. Солнце наконец-то взошло. А ему пора возвращаться к своим книгам.
Линали права. Сто раз, тысячу! Но ему от этого не легче. Проходя мимо картины с изображением Богоматери, Лави первый раз в жизни мысленно выдавливает из себя какое-то подобие молитвы. Единственное, о чем он просит, это, чтобы двое самых дорогих ему людей как можно дольше оставались слепы.