Автор: Кали Лейтаг
Название: Третий - лишний?
Пейринг: Лави/Канда/Ален
Рейтинг: NC-17
Содержание: Тяжела и неказиста жизнь простого экзорциста!
Примечания:
1. Информация для 6 главы бралась из следующих статей www.torturesru.net/tortures/...y/jildere.shtml
his.1september.ru/2002/05/5.htm
2. В 7 главе звучит отрывок из "Кентерберийских историй" Джефри Чосера в переводе И. Кашкина.
Дисклеймер: Да, я - Хошино Кацура! И повелитель вселенной!
*****
Ален всегда считал, что в жизнь состоит из чередующихся полос – черных и белых. Такая точка зрения не отличалась оригинальностью, но вполне его устраивала. В конце концов, всегда можно было списать все на черную полосу и обоснованно надеяться на лучшее.
Сейчас, по мнению Алена, в жизни наступила светлая полоса. Причем количество неожиданно обрушившихся на него благ приятно поражало.
Начать с того, что он наконец-то распрощался со своим хозяином. Пусть не навсегда, пусть на него свалилось новое, еще более сомнительное начальство в лице сенешаля Комуи, но все это было такими мелочами по сравнению с неурядицами его прошлой жизни, что Ален был только благодарен судьбе за такие перемены.
Во-вторых, у него появилось то, чем он мечтал на протяжении всей своей недолгой жизни – постоянная крыша над головой и обильное четырехразовое питание. И традиционный пятичасовой чай. Последнее вообще относилось к самым несбыточным и заветным детским мечтам. Ален до сих пор с ужасом вспоминал ту постоянную неуверенность в завтрашнем дне, которая преследовала его в бытность учеником Кросса. А эта вечная жизнь «на чемоданах»! А побеги из гостиниц за неуплату! Как в приключенческих романах – с прыжками по крышам, переодеваниями в местных жителей, плутанием по городским трущобам и запутыванием следов. Только Господь знал, как Ален все это ненавидел!
А теперь он мог даже не вспоминать о своих былых злоключениях. Самая длинная его миссия продолжалась пять дней. Все это время в его распоряжении была удобная комната в оплаченной Орденом гостинице и достаточное количество денег для обеда в любом приличном ресторанчике. Правда, по возвращении каждый раз требовалось составить отчет, включавший подробное описание всех затрат и вернуть излишек в казну Ордена, если таковой имелся. Но Ален никогда не был жадным до денег, хотя прекрасно знал им цену.
Это была, так сказать, материальная сторона вопроса. Однако только ей изменения к лучшему не исчерпывались. Главным было совсем другое. Ален в первый раз в своей куцей коротенькой жизни чувствовал к себе человеческое отношение. Люди вокруг ценили его самого. Не то чтобы они ночей не спали из-за его поражений или всем сердцем радовались успехам. Зато с удовольствием останавливались перекинуться парой словечек, могли привезти какой-нибудь незначительный сувенир из очередной поездки. Но эти мелочи делались именно для него. В прошлой жизни для него что-то делал только Мана.
Ален давно приучился отмахиваться от неприятных воспоминаний, иначе долго бы не продержался. Но иногда накатывало. Чаще всего ночами, после долгого выматывающего дня. Тогда он давился слезами в подушку и как заведенный повторял себе, что просто устал, что сейчас пройдет. А потом сами собою вспоминались все незаслуженные обиды, вся несправедливость, которую он видел от генерала, и в горле снова становилось горько-горько. Ален в такие моменты бывал себе отвратителен, но ничего не мог поделать. Еще долго всхлипывал, жалея себя. Пока не засыпал.
На утро все как рукой снимало. У него снова была цель, были силы, и была вера в себя.
А потом появились Лави и Канда. И у Алена больше не было возможности поплакать в подушку. У него вообще почти не осталось свободных ночей и времени для сна.
Ален даже не подозревал, что так получится. Он глубоко это скрывал, но такое понятие, как «личная жизнь» вызывало у него некую брезгливость. Наверно, всему был виною хозяин и его женщины. Подобной «личной жизни» Ален насмотрелся и был сыт по горло. Надо признать, что поначалу, как только он вырвался из-под власти Кросса, Ален старался всячески оградить себя от любой возможности возникновения отношений, более близких, чем дружба, с кем бы то ни было. В Орден он прибыл маленьким суровым пуританином. Но через некоторое время, когда Ален уже вполне освоился, привык к тому, что его окружают нормальные люди, а не такие «гиганты» как его хозяин, протест в душе улегся. И вопросы возникновения «личной жизни» перестали его волновать. Ну, в той мере, в которой они способны не волновать здорового пятнадцатилетнего подростка. Вернее будет сказать, что все противоречивые убеждения и моральные принципы в его сознании наконец-то примирились. И Ален плюнул на эту ерунду и, что называется, поплыл по течению. Даже не вспоминая о так когда-то волновавшей его этической стороне вопроса «личной жизни».
А потом случился этот дурацкий спор с Линали. Ален на самом деле был невероятно азартным человеком. Никогда не мог отказаться от заключения очередного пари. И чем сложнее была задача, тем энергичнее он брался за поиск решения. На первый взгляд спор казался проигранным еще до начала. Но что-то Алену подсказывало, что он с ним справится. Дело в том, что, когда Линали четко сформулировала условие, он понял – во всем этом есть что-то до боли знакомое. Спор был таков: Ален за ближайшие две недели должен затащить в постель – Линали, огласившая условие, на самом деле никогда не отличалась наивностью или закомплексованностью, – и Канду, и Лави. Обоих сразу или поодиночке – значения не имело. Спорили на тридцать фунтов – самая крупная сумма денег, которую разрешалось иметь на руках членам Ордена.
Ален не долго искал решение своей задачи. Как выяснилось, достаточно было припомнить «веселые» деньки, проведенные с хозяином. Вокруг Кросса всегда были женщины. Очень много женщин. При всей своей любвеобильности, генерал не мог осчастливить всех. Поэтому красотки каждый раз вступали в ожесточенную битву за его сердце. Ален, на которого внимания обращали не больше, чем на диванную подушку, тем не менее, присутствовал при всех подобных «баталиях». Иногда они оканчивались за один вечер, иногда растягивались на месяц, но всегда шли по одному и тому же сценарию. Ален довольно быстро научился определять, какая из претенденток одержит победу, а потом начал видеть, почему. И раз и навсегда отказался понимать, почему соблазнение считалось самой сложной наукой на свете.
Покидая генерала, он был уверен, что никогда не вспомнит о полученных уроках. Но как оказалось, ошибался. Благодаря им, он с легкостью выиграл пари, затащив в постель обоих сразу. С Лави и Кандой все вышло невероятно просто. И приятно. Так приятно, что он даже не захотел это прекращать. Ален был искренне благодарен Линали, за то, что та подбила его на глупый спор!
Оба нравились Алену. Совершенно по-разному, но одинаково сильно.
У Лави были большие ласковые руки, пушистые рыжие лохмы, которые так здорово было ерошить и так приятно зарываться носом, и рот, всегда готовый для смеха или поцелуев. Книжник был невероятно нежен, обращался с Аленом, будто тот сделан из хрусталя. А еще Лави был намного опытнее и его, и Канды. От его ласк Ален терял голову. Мог только стонать и беспомощно цепляться за красивые широкие плечи.
А еще Лави был самым хорошим человеком, которого Ален встречал после смерти Маны. И самым настоящим сказочником. Этот талант Ален ценил в нем больше всего. Истории книжника были произведениями искусства. Ален напрочь забывал об окружающем мире, когда Лави начинал рассказывать. А сколько всего он знал! Росший среди далеко не самых преосвященных людей Ален ловил каждое его слово.
Канда был совсем другим. Спросили бы Алена, что такого в этом молчаливом японце, он бы растерялся. Не скажешь же, что в другом человеке тебе нравится, как тихо он каждый раз подходит к тебе. Как любые эмоции может выразить одними только глазами. Как кладет на поднос палочки для еды после трапезы, каждый раз одинаково – на пиалу и четко по центру. Обе палочки обязательно вместе, и чтобы между ними никакого промежутка. Как он реагирует, когда его окликаешь – на секунду напряженно замирает, а потом чуть опускает голову – вниз и вбок – и коротко отвечает. Никогда не повернется к тебе лицом и уж тем более, никогда не вернется обратно.
А иногда за все эти черты Ален начинал ненавидеть Канду. До хрипа, до потери рассудка. Хотелось драки, хотелось в кровь разбить ему лицо, врезать так, чтобы вырубился, а потом еще долго лупить бессознательно тело. Ненависть обычно сменялась диким, совершенно звериным желанием. Ален переставал узнавать себя в такие моменты, отказывался верить, что это его мысли, его чувства. Но если не его, то чьи? Вопрос, без сомнения, был риторическим.
А иногда Канда становился ему совершенно безразличен. И порою, даже противен. Ален тогда вообще не понимал, что связывает их, что держит его рядом с этим непонятным, абсолютно чужим ему человеком. Он старался поскорее переключиться с этих мыслей на что-то другое, зная, что скоро пройдет. И упорно не желал знать, откуда они вообще берутся.
Ален не очень понимал свои чувства к японцу, только знал наверняка – если Канда в один прекрасный день исчезнет, то очень может быть, что он сам плюнет на завет отца и уйдет следом за ним. В конце концов, Мана говорил ему никогда не останавливаться и всегда идти вперед. О направлении не было сказано ни слова.
А вот отношения между его старшими товарищами становились все более и более напряженными. Поначалу они вообще не обращали внимания на то, что присутствуют с ним в постели вдвоем. Но вскоре, по очереди получать свою долю удовольствия им стало мало. И обстановка начала постепенно накаляться. Теперь, если Алена посылали на миссию с одним из них, другой, мягко говоря, умудрялся изрядно подпортить им всем настроение накануне отъезда. Начинал всегда Канда. Если Ален чуть дольше, на его взгляд, целовался с Лави, то японец довольно агрессивно перетягивал его к себе и, похоже, еле сдерживался, чтобы не дать Лави по морде. Если будущий книжник рассказывал новую историю, и Ален тут же начинал увлеченно слушать, не обращая внимания ни на что вокруг, Канда с крайне оскорбленным видом покидал их общество, демонстративно хлопая дверью. Подобная болезненная реакция на каждую мелочь начинала выводить из себя даже миролюбивого по натуре Лави. Он все чаще и чаще огрызался в ответ. А потом ему все окончательно надоело, и книжник принялся платить Канде той же монетой. Неудивительно, что отношения между старшими экзорцистами, никогда не отличавшиеся особой сердечностью, вконец испортились.
Доходило до абсурда. До ссор из-за того, рядом с кем Ален сядет в поезде во время очередного путешествия. Кому первому он ответит на вопрос. С кем рядом пойдет по улице.
Это становилось по-настоящему опасным. Особенно, зная вспыльчивый нрав Канды, считавшего Муген главным аргументом в любом споре. А тут, как назло, их послали на миссию. Втроем. Старый книжник накануне в спешном порядке отбыл в Италию, поручив Лави приглядывать за потенциальным «Разрушителем времен». А на следующий день Ален и Канда получили задание и должны были отправиться в Румынию. Комуи распорядился, чтобы Лави ехал с ними. Услышав эту новость, Ален долго чертыхался. Разумеется, про себя. Эта поездка должна была стать самой тяжелой в его жизни.
Как в воду глядел! Еще в поезде эти двое довели его до белого каления. Ален не представлял, как они выполнят эту миссию. Идти за Невинностью, когда команда находится в таком состоянии, было смерти подобно. Оставался единственный выход. Вернуть, черт возьми, потерянное равновесие и уже успокоить двух этих уродов. Но только как? В принципе, кроме варианта «разорваться» Алену ничего в голову не лезло. Хотя… Точно! Он радостно прищелкнул пальцами. Появилась идея. Сегодня же он попробует воплотить ее в жизнь. И если не поможет, то тогда подобные отношения придется прекращать, как бы ему не хотелось обратного.
На ночь трое экзорцистов остановились в гостинице неподалеку от предполагаемого места нахождения Невинности. Ален ничуть не удивился, когда и Канда, и Лави вечером пожаловали в его комнату. С самого начала получилось, что ночи они всегда проводили у него. В Центральном командорстве это было легко объяснимо: Лави делил комнату со своим учителем, жилище Канды больше напоминало карцер. Но правило почему-то перенеслось и на все миссии. Правда, Ален ничуть не возражал.
Когда все трое разделись и забрались на кровать, Канда уже было собрался обнять его сзади, но такой расклад Алена сейчас не устраивал. Поэтому он быстро развернулся к японцу лицом, прижался к нему и втянул в стратегически важный поцелуй. Хмыкнул про себя, когда ладони Канды судорожно заскользили по его телу. И подавил невольную дрожь наслаждения – дело прежде всего! Хотя прикосновения Канды, шершавые мозолистые руки мечника мгновенно заставляли его терять голову.
Для достижения нужного эффекта Ален чуть потерся о пах черноволосого экзорциста. Канда втянул воздух сквозь зубы, сжал его ягодицы и провел пальцем между ними. Этот был готов. Со слабым смешком Ален отстранился лишь для того, чтобы спиной прижаться к груди Лави. Поерзал, делая вид, что устраивается поудобнее. Сработало. И без того возбужденный член книжника теперь стоял как каменный. Дело оставалось за малым.
Ален откинул голову на плечо Лави, выставляя на всеобщее обозрение белую шею с так и не сошедшими до конца следами одной из предыдущих ночей. Поцеловал книжника за ухом и языком поиграл с сережкой в мочке. Немного не рассчитал, и металл задел десну. Слегка расцарапал, но это была ерунда. Ален знал, что делает. Ожидаемая реакция на его действия последовала незамедлительно. Канда, потерявший весь свой хваленый самоконтроль уже покрывал поцелуями его шею. Лави, тоже распаленный до предела, прижался губами к ключичной ямке. То, что нужно! Ален подождал еще мгновение, а потом резко отклонился в сторону, соскользнув с плеча Лави.
Прямое попадание! Эти двое, неожиданно потеряв как объект приложения своей страсти, так и банальную физическую опору, инстинктивно вцепились друг в друга. И ничего не успели сообразить, как уже страстно целовались! Ален пару секунд повисел над полом в горизонтальном положении и погордился тем, как здорово он все рассчитал, а потом ужом вывернулся из неудобной позы и перебрался Канде за спину. Ситуация пока требовала некоторого контроля с его стороны. Черт его знает, что придет в голову их вспыльчивому японцу, когда тот опомнится. Дабы такого не случилось, Ален принялся нацеловывать его плечи и шею, одной рукой обняв Канду за талию, а другой лаская его член. И с радостью бы продолжал так до бесконечности, но неожиданно поверх его руки легла чужая ладонь. Ален поднял глаза и встретился с понимающим взглядом Лави. Книжник никогда не был дураком и прекрасно понял, чего он хочет добиться. Лави чуть заметно кивнул ему и что-то беззвучно прошептал. «Я обо всем позабочусь», - прочитал по губам Ален. Что тут скажешь… Он отпустил Канду и слез с кровати. Сегодня тут делать было больше нечего. Ален наспех натянул штаны и рубашку и подошел к двери. Напоследок обернулся. Лави уже повалил Канду на спину. Тот прижал согнутые в коленях ноги к его бокам и яростно отвечал на ласки книжника. Ален вдруг почувствовал, что ему сейчас не хватит воздуха. Он как можно быстрее выскочил из комнаты. Ночевать сегодня придется в комнате Канды – она дальше. Слушать этих двоих он просто не сможет.
На его счастье у японца было не заперто, иначе всю ночь пришлось бы сидеть под дверью. К Лави Ален сейчас не сунулся бы ни за что на свете. Их комнаты были рядом, через стенку все было бы слышно в мельчайших подробностях. А Лави всегда был…громким. Всегда в момент оргазма выкрикивал его имя. Ален не хотел среди ночи взвыть в голос, когда из соседней комнаты донесется чужое «Юу!!!», так знакомо выкрикнутое…
Ален все-таки заснул. Правда, полночи перед этим рассматривал потолок и думал о том, что произошло. Он даже не представлял, что это будет так больно. До сих пор перед глазами стоял Лави так смело и свободно ласкающий Канду… И Канда, с такой готовностью отвечающий… Так сладко выгибающийся, так открыто отдающийся… Неужели… «Неужели что?» - одергивал себя Ален. И не знал ответа. И уже ничего не знал…
Зато на следующий день стало понятно, что его мучения не были напрасными. Давно они так слаженно не выполняли миссию. В дальнейшем, и ссоры прекратились. Канда, правда, иногда все же вздрагивал, когда Лави неожиданно обнимал его. Но вскоре и он примирился со сложившимися отношениями.
Вот только теперь, если японец начинал ревновать его к Лави, Ален не мог сдержать счастливой улыбки.
*****
Лави, как бы ему этого не хотелось, все же был не совсем экзорцистом. Точнее, совсем не экзорцистом. И обязанности у него были совершенно другие. Эти обязанности требовали довольно длительных отлучек, во время которых отношения с Аленом целиком и полностью ложились Канде на плечи. Не то, чтобы он протестовал, но…
Но спать с Аленом было занятием, мягко говоря, непростым. Канда имел сомнительно счастье убедиться в этом во время их первой ночи без младшего книжника. Не то, чтобы он не имел в постельных делах никакого опыта, но все, что было до этого, происходило с женщинами. Он знал, как доставить удовольствие противоположному полу. А вот о том, как обращаться с представителем своего, мог лишь догадываться.
Дело в том, что в самую первую ночь Канда просто пришел и взял ни мгновения не сопротивлявшегося Уокера, а потом с предварительными ласками обычно возился рыжий сукин сын. Канда против такого распределения ролей ничего не имел и никак не ожидал, что его неведенье вернется к нему бумерангом так скоро.
Тем не менее, проблему надо было решать. Напрашивающимся ответом было делать так, как ты хотел бы, чтобы сделали тебе. Но этот вариант Канда отмел сразу. Единственной мыслью при его рассмотрении было паническое: «Да ни за что на свете!!»
Можно было порасспросить знакомых и коллег... «Знаете, тут у одного друга моего друга назрела небольшая проблемка…» Да! Именно с такими словами он обратится к тому же Комуи. Лучше сразу удавиться. Или прыгнуть с Орденской скалы. Во втором случае эффект выйдет намного драматичней.
Проблема решилась сама собой на следующую ночь. Когда Ален посреди процесса заорал: «Прекращай уже слюнявить мое ухо!», Канда решился… В конце концов, Лави всегда заставлял Клопа стонать от удовольствия! А чем он хуже? Канда зажмурился и нырнул под одеяло. Член Алена нащупал руками. Сполз ниже. Глубоко вздохнул и, не раскрывая глаз, оттянул плоть и осторожно облизал головку. Ничего страшного не произошло. Земля не разверзлась, небеса не обрушились… Отвращения, как ни странно, тоже не возникло. Тело – оно и есть тело… А вот Клопу, похоже, понравилось. Он как-то сдавленно охнул и чуть двинул бедрами. Канда рискнул открыть глаза. И тут же почувствовал себя идиотом – под одеялом подобное смысла не имело. Отбросил постельную принадлежность куда-то в сторону и избавился от удушающей теплой тьмы, лишающей процесс какого-либо удовольствия. Кстати об удовольствии… Раз уж взялся, надо довести дело до конца! Кто там говорил: «Поступай с другими так, как ты хотел, чтобы поступили с тобой!» Ну вот и проверим.
Проверили. А потом еще раз проверили. И еще… А потом Ален решил, что тоже хочет попроверять… Все-таки они слегка увлеклись, решил Канда, когда чуть было не уснул на утренней мессе. Которую члены Ордена должны были слушать стоя. Хорошо, что хотя бы к подъему Ален наконец угомонился.
Канда с трудом пережил оставшуюся часть дня. Вечером упал на кровать и заснул мертвым сном. Все следующее утро не получивший свою порцию «проверок» Клоп дулся. Отдохнувший и выспавшийся Канда послал его подальше намного изобретательнее, чем обычно. Ален, наоборот, злой и – Канда хихикнул, но, разумеется, про себя – неудовлетворенный, тоже за словом в карман не полез…
В общем, возвращения Лави они дожидались на гауптвахте, залечивая раны. Точнее синяки, которые наставили друг другу в драке.
Кошки. Ален обожал кошек. Кошки обожали Алена. Остальным в этом сладостном союзе места не было. Хвостатые твари вызывали у младшего экзорциста бурный восторг и какие-то иррациональные приступы нежности. Он у них тоже…
Поэтому все кошки, жившие в Ордене, очень скоро признали комнату Алена своим главным домом. И не очень любили ее лишний раз покидать. До той поры пока в Центральном командорстве не появился Одноглазый Фрэнк. Одноглазым Фрэнком его все звали за глаза, а так – исключительно Френсисом. Это был белый котяра, огромный, с мордой размером в три луковицы, весь в шрамах и без половины хвоста. Ну и, как следует из имени, без одного глаза. Откуда кот взялся и почему пришел в Орден, не знал никто, кроме Алена, который не спешил особо распространяться на этот счет. Одноглазый Фрэнк испытывал к мальчику какую-то прямо-таки отеческую любовь, не отходил от него ни на шаг, всячески опекал и регулярно притаскивал к порогу комнаты пойманных мышей и птиц. Видимо, хотел накормить ребенка. Но Ален вкуснятину не ел, а Одноглазого Фрэнка за такое каждый раз бил по носу. Но даже это непонимание не могло избыть всей глубины кошачьей любви.
К Канде Френсис сразу же воспылал горячей и страстной ненавистью. После того как кот пару раз вцепился ему в ноги, Канда начал отвечать животному полнейшей взаимностью. Между ними была негласно объявлена война. Одноглазый Фрэнк не упускал случая обшипеть Канду, оцарапать его, подрать полы плаща. Оказываясь в комнате Алена, Канда в свою очередь, с мстительной радостью скидывал кота с кровати, а если Клоп куда-то отлучался, то не мог удержаться – подкарауливал кота и выкручивал кончик укороченного хвоста двумя пальцами. Френсис орал от боли и старался разодрать обидчика на лоскутки, но находящийся начеку Канда ловко избегал кошачьих когтей.
Последней каплей стала одна из ночей, которую они с Аленом проводили вдвоем. Все начиналось просто замечательно и обещало продолжиться еще лучше. Канда уже, как следует, приласкал мальчишку и готовился войти в него. Ален стонал и изящно выгибал белую шею. Он сейчас был такой красивый, такой горячий, такой желанный… Так сладко извивался в его руках... Канда сегодня намеревался так обработать своего Клопа, чтобы он завтра ходил с трудом, чтобы еще пару дней у него вставало при одном только воспоминании об этой ночи. И никакой рыжий сукин сын не мог ему сейчас помешать…
Рыжий не смог, а вот у хвостатого получилось в лучшем виде. Канда решил, что хватит с прелюдией, и пора переходить к основной части, но тут его пронзила острая боль. В спине. В нескольких местах. А еще тяжесть, будто на него с размаху грохнули кирпич. Канда был человеком, привыкшим терпеть любую боль, но тут он не выдержал и дико взвыл. Его крик слился с душераздирающим победным мявом. Оказывается, Одноглазый Фрэнк, которого Канда еще до начала выкинул из комнаты, пробрался обратно и, подгадав момент, с разбегу вскочил и изо всех сил когтями и зубами вцепился в спину ненавистного соперника. И не желал отпускать. Никакие методы борьбы на него не действовали. Канда даже несколько раз с размаху приложился спиной к стене, в надежде так контузить подлое животное, что оно отцепится. Не тут-то было! Френсис орал, съезжал, снова забирался и снова съезжал, оставляя на теле экзорциста глубокие царапины. Канда, надо отдать ему должное, терпел эту пытку молча, но и его выдержке скоро должен был прийти конец.
Спас положение Ален, опомнившийся и в мгновение ока снявший озверевшее животное с такого же озверевшего человека. И замер в самом настоящем ужасе. Спина Канды после кошачьей атаки представляла собой жуткое зрелище. Живого места на ней не было. Остаток ночи пришлось посвятить промыванию и перевязыванию царапин.
Зато после Ален нежно поцеловал Канду в щеку и что-то неразборчиво прошептал.
- Что ты там бормочешь, Клоп?
- Я говорю, спасибо, что не убил Френсиса! – Ален доверчиво посмотрел ему в глаза. Ну что тут скажешь…
- Только Муген зря беспокоить, - обреченно вздохнул Канда, притянул свое седое недоразумение поближе и улегся, накрывая их обоих одеялом. – Ты мне лучше объясни, откуда этот монстр вообще взялся?
- Я его нашел…
- Ну почему я не сомневался…
- Просто он сожрал Тима…
- И ты решил, что за такие заслуги его надо притащить сюда?
- Не оставлять же его на улице!
- Ну да, такое беззащитное создание! Каждый может обидеть! – Канда между делом указал на свою израненную спину.
- Злой ты! – вздохнул Ален, крепче прижимаясь к нему и закрывая глаза.
Канда посмотрел на него долгим внимательным взглядом. Потом тихо вдохнул:
- Очень злой…
И поцеловал уже спящего Алена в шею.
А когда с ними оказывался Лави, Одноглазый Фрэнк даже не показывался. Канда как-то между делом поинтересовался, как зверь ведет себя в его отсутствие. На что рыжий сукин сын округлил глаза и посоветовал «милому Юу» побольше отдыхать. Потому как нету у Алена в комнате никакого белого одноглазого кота! Канда презрительно хмыкнул и про себя сделал выводы. Раз зверюга не трогает Лави, значит, не считает его достойным соперником. А такое не может не радовать, черт побери! Ну, а если хвостатая тварь при этом осчастливливает их своим отсутствием, то с рыжим раздражителем вполне можно смириться.
В общем, довольно скоро разум Канды вслед за телом признал, что книжный засранец – совсем не лишняя, а, наоборот, крайне полезная деталь в их отношениях.
Название: Третий - лишний?
Пейринг: Лави/Канда/Ален
Рейтинг: NC-17
Содержание: Тяжела и неказиста жизнь простого экзорциста!
Примечания:
1. Информация для 6 главы бралась из следующих статей www.torturesru.net/tortures/...y/jildere.shtml
his.1september.ru/2002/05/5.htm
2. В 7 главе звучит отрывок из "Кентерберийских историй" Джефри Чосера в переводе И. Кашкина.
Дисклеймер: Да, я - Хошино Кацура! И повелитель вселенной!
*****
Ален всегда считал, что в жизнь состоит из чередующихся полос – черных и белых. Такая точка зрения не отличалась оригинальностью, но вполне его устраивала. В конце концов, всегда можно было списать все на черную полосу и обоснованно надеяться на лучшее.
Сейчас, по мнению Алена, в жизни наступила светлая полоса. Причем количество неожиданно обрушившихся на него благ приятно поражало.
Начать с того, что он наконец-то распрощался со своим хозяином. Пусть не навсегда, пусть на него свалилось новое, еще более сомнительное начальство в лице сенешаля Комуи, но все это было такими мелочами по сравнению с неурядицами его прошлой жизни, что Ален был только благодарен судьбе за такие перемены.
Во-вторых, у него появилось то, чем он мечтал на протяжении всей своей недолгой жизни – постоянная крыша над головой и обильное четырехразовое питание. И традиционный пятичасовой чай. Последнее вообще относилось к самым несбыточным и заветным детским мечтам. Ален до сих пор с ужасом вспоминал ту постоянную неуверенность в завтрашнем дне, которая преследовала его в бытность учеником Кросса. А эта вечная жизнь «на чемоданах»! А побеги из гостиниц за неуплату! Как в приключенческих романах – с прыжками по крышам, переодеваниями в местных жителей, плутанием по городским трущобам и запутыванием следов. Только Господь знал, как Ален все это ненавидел!
А теперь он мог даже не вспоминать о своих былых злоключениях. Самая длинная его миссия продолжалась пять дней. Все это время в его распоряжении была удобная комната в оплаченной Орденом гостинице и достаточное количество денег для обеда в любом приличном ресторанчике. Правда, по возвращении каждый раз требовалось составить отчет, включавший подробное описание всех затрат и вернуть излишек в казну Ордена, если таковой имелся. Но Ален никогда не был жадным до денег, хотя прекрасно знал им цену.
Это была, так сказать, материальная сторона вопроса. Однако только ей изменения к лучшему не исчерпывались. Главным было совсем другое. Ален в первый раз в своей куцей коротенькой жизни чувствовал к себе человеческое отношение. Люди вокруг ценили его самого. Не то чтобы они ночей не спали из-за его поражений или всем сердцем радовались успехам. Зато с удовольствием останавливались перекинуться парой словечек, могли привезти какой-нибудь незначительный сувенир из очередной поездки. Но эти мелочи делались именно для него. В прошлой жизни для него что-то делал только Мана.
Ален давно приучился отмахиваться от неприятных воспоминаний, иначе долго бы не продержался. Но иногда накатывало. Чаще всего ночами, после долгого выматывающего дня. Тогда он давился слезами в подушку и как заведенный повторял себе, что просто устал, что сейчас пройдет. А потом сами собою вспоминались все незаслуженные обиды, вся несправедливость, которую он видел от генерала, и в горле снова становилось горько-горько. Ален в такие моменты бывал себе отвратителен, но ничего не мог поделать. Еще долго всхлипывал, жалея себя. Пока не засыпал.
На утро все как рукой снимало. У него снова была цель, были силы, и была вера в себя.
А потом появились Лави и Канда. И у Алена больше не было возможности поплакать в подушку. У него вообще почти не осталось свободных ночей и времени для сна.
Ален даже не подозревал, что так получится. Он глубоко это скрывал, но такое понятие, как «личная жизнь» вызывало у него некую брезгливость. Наверно, всему был виною хозяин и его женщины. Подобной «личной жизни» Ален насмотрелся и был сыт по горло. Надо признать, что поначалу, как только он вырвался из-под власти Кросса, Ален старался всячески оградить себя от любой возможности возникновения отношений, более близких, чем дружба, с кем бы то ни было. В Орден он прибыл маленьким суровым пуританином. Но через некоторое время, когда Ален уже вполне освоился, привык к тому, что его окружают нормальные люди, а не такие «гиганты» как его хозяин, протест в душе улегся. И вопросы возникновения «личной жизни» перестали его волновать. Ну, в той мере, в которой они способны не волновать здорового пятнадцатилетнего подростка. Вернее будет сказать, что все противоречивые убеждения и моральные принципы в его сознании наконец-то примирились. И Ален плюнул на эту ерунду и, что называется, поплыл по течению. Даже не вспоминая о так когда-то волновавшей его этической стороне вопроса «личной жизни».
А потом случился этот дурацкий спор с Линали. Ален на самом деле был невероятно азартным человеком. Никогда не мог отказаться от заключения очередного пари. И чем сложнее была задача, тем энергичнее он брался за поиск решения. На первый взгляд спор казался проигранным еще до начала. Но что-то Алену подсказывало, что он с ним справится. Дело в том, что, когда Линали четко сформулировала условие, он понял – во всем этом есть что-то до боли знакомое. Спор был таков: Ален за ближайшие две недели должен затащить в постель – Линали, огласившая условие, на самом деле никогда не отличалась наивностью или закомплексованностью, – и Канду, и Лави. Обоих сразу или поодиночке – значения не имело. Спорили на тридцать фунтов – самая крупная сумма денег, которую разрешалось иметь на руках членам Ордена.
Ален не долго искал решение своей задачи. Как выяснилось, достаточно было припомнить «веселые» деньки, проведенные с хозяином. Вокруг Кросса всегда были женщины. Очень много женщин. При всей своей любвеобильности, генерал не мог осчастливить всех. Поэтому красотки каждый раз вступали в ожесточенную битву за его сердце. Ален, на которого внимания обращали не больше, чем на диванную подушку, тем не менее, присутствовал при всех подобных «баталиях». Иногда они оканчивались за один вечер, иногда растягивались на месяц, но всегда шли по одному и тому же сценарию. Ален довольно быстро научился определять, какая из претенденток одержит победу, а потом начал видеть, почему. И раз и навсегда отказался понимать, почему соблазнение считалось самой сложной наукой на свете.
Покидая генерала, он был уверен, что никогда не вспомнит о полученных уроках. Но как оказалось, ошибался. Благодаря им, он с легкостью выиграл пари, затащив в постель обоих сразу. С Лави и Кандой все вышло невероятно просто. И приятно. Так приятно, что он даже не захотел это прекращать. Ален был искренне благодарен Линали, за то, что та подбила его на глупый спор!
Оба нравились Алену. Совершенно по-разному, но одинаково сильно.
У Лави были большие ласковые руки, пушистые рыжие лохмы, которые так здорово было ерошить и так приятно зарываться носом, и рот, всегда готовый для смеха или поцелуев. Книжник был невероятно нежен, обращался с Аленом, будто тот сделан из хрусталя. А еще Лави был намного опытнее и его, и Канды. От его ласк Ален терял голову. Мог только стонать и беспомощно цепляться за красивые широкие плечи.
А еще Лави был самым хорошим человеком, которого Ален встречал после смерти Маны. И самым настоящим сказочником. Этот талант Ален ценил в нем больше всего. Истории книжника были произведениями искусства. Ален напрочь забывал об окружающем мире, когда Лави начинал рассказывать. А сколько всего он знал! Росший среди далеко не самых преосвященных людей Ален ловил каждое его слово.
Канда был совсем другим. Спросили бы Алена, что такого в этом молчаливом японце, он бы растерялся. Не скажешь же, что в другом человеке тебе нравится, как тихо он каждый раз подходит к тебе. Как любые эмоции может выразить одними только глазами. Как кладет на поднос палочки для еды после трапезы, каждый раз одинаково – на пиалу и четко по центру. Обе палочки обязательно вместе, и чтобы между ними никакого промежутка. Как он реагирует, когда его окликаешь – на секунду напряженно замирает, а потом чуть опускает голову – вниз и вбок – и коротко отвечает. Никогда не повернется к тебе лицом и уж тем более, никогда не вернется обратно.
А иногда за все эти черты Ален начинал ненавидеть Канду. До хрипа, до потери рассудка. Хотелось драки, хотелось в кровь разбить ему лицо, врезать так, чтобы вырубился, а потом еще долго лупить бессознательно тело. Ненависть обычно сменялась диким, совершенно звериным желанием. Ален переставал узнавать себя в такие моменты, отказывался верить, что это его мысли, его чувства. Но если не его, то чьи? Вопрос, без сомнения, был риторическим.
А иногда Канда становился ему совершенно безразличен. И порою, даже противен. Ален тогда вообще не понимал, что связывает их, что держит его рядом с этим непонятным, абсолютно чужим ему человеком. Он старался поскорее переключиться с этих мыслей на что-то другое, зная, что скоро пройдет. И упорно не желал знать, откуда они вообще берутся.
Ален не очень понимал свои чувства к японцу, только знал наверняка – если Канда в один прекрасный день исчезнет, то очень может быть, что он сам плюнет на завет отца и уйдет следом за ним. В конце концов, Мана говорил ему никогда не останавливаться и всегда идти вперед. О направлении не было сказано ни слова.
А вот отношения между его старшими товарищами становились все более и более напряженными. Поначалу они вообще не обращали внимания на то, что присутствуют с ним в постели вдвоем. Но вскоре, по очереди получать свою долю удовольствия им стало мало. И обстановка начала постепенно накаляться. Теперь, если Алена посылали на миссию с одним из них, другой, мягко говоря, умудрялся изрядно подпортить им всем настроение накануне отъезда. Начинал всегда Канда. Если Ален чуть дольше, на его взгляд, целовался с Лави, то японец довольно агрессивно перетягивал его к себе и, похоже, еле сдерживался, чтобы не дать Лави по морде. Если будущий книжник рассказывал новую историю, и Ален тут же начинал увлеченно слушать, не обращая внимания ни на что вокруг, Канда с крайне оскорбленным видом покидал их общество, демонстративно хлопая дверью. Подобная болезненная реакция на каждую мелочь начинала выводить из себя даже миролюбивого по натуре Лави. Он все чаще и чаще огрызался в ответ. А потом ему все окончательно надоело, и книжник принялся платить Канде той же монетой. Неудивительно, что отношения между старшими экзорцистами, никогда не отличавшиеся особой сердечностью, вконец испортились.
Доходило до абсурда. До ссор из-за того, рядом с кем Ален сядет в поезде во время очередного путешествия. Кому первому он ответит на вопрос. С кем рядом пойдет по улице.
Это становилось по-настоящему опасным. Особенно, зная вспыльчивый нрав Канды, считавшего Муген главным аргументом в любом споре. А тут, как назло, их послали на миссию. Втроем. Старый книжник накануне в спешном порядке отбыл в Италию, поручив Лави приглядывать за потенциальным «Разрушителем времен». А на следующий день Ален и Канда получили задание и должны были отправиться в Румынию. Комуи распорядился, чтобы Лави ехал с ними. Услышав эту новость, Ален долго чертыхался. Разумеется, про себя. Эта поездка должна была стать самой тяжелой в его жизни.
Как в воду глядел! Еще в поезде эти двое довели его до белого каления. Ален не представлял, как они выполнят эту миссию. Идти за Невинностью, когда команда находится в таком состоянии, было смерти подобно. Оставался единственный выход. Вернуть, черт возьми, потерянное равновесие и уже успокоить двух этих уродов. Но только как? В принципе, кроме варианта «разорваться» Алену ничего в голову не лезло. Хотя… Точно! Он радостно прищелкнул пальцами. Появилась идея. Сегодня же он попробует воплотить ее в жизнь. И если не поможет, то тогда подобные отношения придется прекращать, как бы ему не хотелось обратного.
На ночь трое экзорцистов остановились в гостинице неподалеку от предполагаемого места нахождения Невинности. Ален ничуть не удивился, когда и Канда, и Лави вечером пожаловали в его комнату. С самого начала получилось, что ночи они всегда проводили у него. В Центральном командорстве это было легко объяснимо: Лави делил комнату со своим учителем, жилище Канды больше напоминало карцер. Но правило почему-то перенеслось и на все миссии. Правда, Ален ничуть не возражал.
Когда все трое разделись и забрались на кровать, Канда уже было собрался обнять его сзади, но такой расклад Алена сейчас не устраивал. Поэтому он быстро развернулся к японцу лицом, прижался к нему и втянул в стратегически важный поцелуй. Хмыкнул про себя, когда ладони Канды судорожно заскользили по его телу. И подавил невольную дрожь наслаждения – дело прежде всего! Хотя прикосновения Канды, шершавые мозолистые руки мечника мгновенно заставляли его терять голову.
Для достижения нужного эффекта Ален чуть потерся о пах черноволосого экзорциста. Канда втянул воздух сквозь зубы, сжал его ягодицы и провел пальцем между ними. Этот был готов. Со слабым смешком Ален отстранился лишь для того, чтобы спиной прижаться к груди Лави. Поерзал, делая вид, что устраивается поудобнее. Сработало. И без того возбужденный член книжника теперь стоял как каменный. Дело оставалось за малым.
Ален откинул голову на плечо Лави, выставляя на всеобщее обозрение белую шею с так и не сошедшими до конца следами одной из предыдущих ночей. Поцеловал книжника за ухом и языком поиграл с сережкой в мочке. Немного не рассчитал, и металл задел десну. Слегка расцарапал, но это была ерунда. Ален знал, что делает. Ожидаемая реакция на его действия последовала незамедлительно. Канда, потерявший весь свой хваленый самоконтроль уже покрывал поцелуями его шею. Лави, тоже распаленный до предела, прижался губами к ключичной ямке. То, что нужно! Ален подождал еще мгновение, а потом резко отклонился в сторону, соскользнув с плеча Лави.
Прямое попадание! Эти двое, неожиданно потеряв как объект приложения своей страсти, так и банальную физическую опору, инстинктивно вцепились друг в друга. И ничего не успели сообразить, как уже страстно целовались! Ален пару секунд повисел над полом в горизонтальном положении и погордился тем, как здорово он все рассчитал, а потом ужом вывернулся из неудобной позы и перебрался Канде за спину. Ситуация пока требовала некоторого контроля с его стороны. Черт его знает, что придет в голову их вспыльчивому японцу, когда тот опомнится. Дабы такого не случилось, Ален принялся нацеловывать его плечи и шею, одной рукой обняв Канду за талию, а другой лаская его член. И с радостью бы продолжал так до бесконечности, но неожиданно поверх его руки легла чужая ладонь. Ален поднял глаза и встретился с понимающим взглядом Лави. Книжник никогда не был дураком и прекрасно понял, чего он хочет добиться. Лави чуть заметно кивнул ему и что-то беззвучно прошептал. «Я обо всем позабочусь», - прочитал по губам Ален. Что тут скажешь… Он отпустил Канду и слез с кровати. Сегодня тут делать было больше нечего. Ален наспех натянул штаны и рубашку и подошел к двери. Напоследок обернулся. Лави уже повалил Канду на спину. Тот прижал согнутые в коленях ноги к его бокам и яростно отвечал на ласки книжника. Ален вдруг почувствовал, что ему сейчас не хватит воздуха. Он как можно быстрее выскочил из комнаты. Ночевать сегодня придется в комнате Канды – она дальше. Слушать этих двоих он просто не сможет.
На его счастье у японца было не заперто, иначе всю ночь пришлось бы сидеть под дверью. К Лави Ален сейчас не сунулся бы ни за что на свете. Их комнаты были рядом, через стенку все было бы слышно в мельчайших подробностях. А Лави всегда был…громким. Всегда в момент оргазма выкрикивал его имя. Ален не хотел среди ночи взвыть в голос, когда из соседней комнаты донесется чужое «Юу!!!», так знакомо выкрикнутое…
Ален все-таки заснул. Правда, полночи перед этим рассматривал потолок и думал о том, что произошло. Он даже не представлял, что это будет так больно. До сих пор перед глазами стоял Лави так смело и свободно ласкающий Канду… И Канда, с такой готовностью отвечающий… Так сладко выгибающийся, так открыто отдающийся… Неужели… «Неужели что?» - одергивал себя Ален. И не знал ответа. И уже ничего не знал…
Зато на следующий день стало понятно, что его мучения не были напрасными. Давно они так слаженно не выполняли миссию. В дальнейшем, и ссоры прекратились. Канда, правда, иногда все же вздрагивал, когда Лави неожиданно обнимал его. Но вскоре и он примирился со сложившимися отношениями.
Вот только теперь, если японец начинал ревновать его к Лави, Ален не мог сдержать счастливой улыбки.
*****
Лави, как бы ему этого не хотелось, все же был не совсем экзорцистом. Точнее, совсем не экзорцистом. И обязанности у него были совершенно другие. Эти обязанности требовали довольно длительных отлучек, во время которых отношения с Аленом целиком и полностью ложились Канде на плечи. Не то, чтобы он протестовал, но…
Но спать с Аленом было занятием, мягко говоря, непростым. Канда имел сомнительно счастье убедиться в этом во время их первой ночи без младшего книжника. Не то, чтобы он не имел в постельных делах никакого опыта, но все, что было до этого, происходило с женщинами. Он знал, как доставить удовольствие противоположному полу. А вот о том, как обращаться с представителем своего, мог лишь догадываться.
Дело в том, что в самую первую ночь Канда просто пришел и взял ни мгновения не сопротивлявшегося Уокера, а потом с предварительными ласками обычно возился рыжий сукин сын. Канда против такого распределения ролей ничего не имел и никак не ожидал, что его неведенье вернется к нему бумерангом так скоро.
Тем не менее, проблему надо было решать. Напрашивающимся ответом было делать так, как ты хотел бы, чтобы сделали тебе. Но этот вариант Канда отмел сразу. Единственной мыслью при его рассмотрении было паническое: «Да ни за что на свете!!»
Можно было порасспросить знакомых и коллег... «Знаете, тут у одного друга моего друга назрела небольшая проблемка…» Да! Именно с такими словами он обратится к тому же Комуи. Лучше сразу удавиться. Или прыгнуть с Орденской скалы. Во втором случае эффект выйдет намного драматичней.
Проблема решилась сама собой на следующую ночь. Когда Ален посреди процесса заорал: «Прекращай уже слюнявить мое ухо!», Канда решился… В конце концов, Лави всегда заставлял Клопа стонать от удовольствия! А чем он хуже? Канда зажмурился и нырнул под одеяло. Член Алена нащупал руками. Сполз ниже. Глубоко вздохнул и, не раскрывая глаз, оттянул плоть и осторожно облизал головку. Ничего страшного не произошло. Земля не разверзлась, небеса не обрушились… Отвращения, как ни странно, тоже не возникло. Тело – оно и есть тело… А вот Клопу, похоже, понравилось. Он как-то сдавленно охнул и чуть двинул бедрами. Канда рискнул открыть глаза. И тут же почувствовал себя идиотом – под одеялом подобное смысла не имело. Отбросил постельную принадлежность куда-то в сторону и избавился от удушающей теплой тьмы, лишающей процесс какого-либо удовольствия. Кстати об удовольствии… Раз уж взялся, надо довести дело до конца! Кто там говорил: «Поступай с другими так, как ты хотел, чтобы поступили с тобой!» Ну вот и проверим.
Проверили. А потом еще раз проверили. И еще… А потом Ален решил, что тоже хочет попроверять… Все-таки они слегка увлеклись, решил Канда, когда чуть было не уснул на утренней мессе. Которую члены Ордена должны были слушать стоя. Хорошо, что хотя бы к подъему Ален наконец угомонился.
Канда с трудом пережил оставшуюся часть дня. Вечером упал на кровать и заснул мертвым сном. Все следующее утро не получивший свою порцию «проверок» Клоп дулся. Отдохнувший и выспавшийся Канда послал его подальше намного изобретательнее, чем обычно. Ален, наоборот, злой и – Канда хихикнул, но, разумеется, про себя – неудовлетворенный, тоже за словом в карман не полез…
В общем, возвращения Лави они дожидались на гауптвахте, залечивая раны. Точнее синяки, которые наставили друг другу в драке.
Кошки. Ален обожал кошек. Кошки обожали Алена. Остальным в этом сладостном союзе места не было. Хвостатые твари вызывали у младшего экзорциста бурный восторг и какие-то иррациональные приступы нежности. Он у них тоже…
Поэтому все кошки, жившие в Ордене, очень скоро признали комнату Алена своим главным домом. И не очень любили ее лишний раз покидать. До той поры пока в Центральном командорстве не появился Одноглазый Фрэнк. Одноглазым Фрэнком его все звали за глаза, а так – исключительно Френсисом. Это был белый котяра, огромный, с мордой размером в три луковицы, весь в шрамах и без половины хвоста. Ну и, как следует из имени, без одного глаза. Откуда кот взялся и почему пришел в Орден, не знал никто, кроме Алена, который не спешил особо распространяться на этот счет. Одноглазый Фрэнк испытывал к мальчику какую-то прямо-таки отеческую любовь, не отходил от него ни на шаг, всячески опекал и регулярно притаскивал к порогу комнаты пойманных мышей и птиц. Видимо, хотел накормить ребенка. Но Ален вкуснятину не ел, а Одноглазого Фрэнка за такое каждый раз бил по носу. Но даже это непонимание не могло избыть всей глубины кошачьей любви.
К Канде Френсис сразу же воспылал горячей и страстной ненавистью. После того как кот пару раз вцепился ему в ноги, Канда начал отвечать животному полнейшей взаимностью. Между ними была негласно объявлена война. Одноглазый Фрэнк не упускал случая обшипеть Канду, оцарапать его, подрать полы плаща. Оказываясь в комнате Алена, Канда в свою очередь, с мстительной радостью скидывал кота с кровати, а если Клоп куда-то отлучался, то не мог удержаться – подкарауливал кота и выкручивал кончик укороченного хвоста двумя пальцами. Френсис орал от боли и старался разодрать обидчика на лоскутки, но находящийся начеку Канда ловко избегал кошачьих когтей.
Последней каплей стала одна из ночей, которую они с Аленом проводили вдвоем. Все начиналось просто замечательно и обещало продолжиться еще лучше. Канда уже, как следует, приласкал мальчишку и готовился войти в него. Ален стонал и изящно выгибал белую шею. Он сейчас был такой красивый, такой горячий, такой желанный… Так сладко извивался в его руках... Канда сегодня намеревался так обработать своего Клопа, чтобы он завтра ходил с трудом, чтобы еще пару дней у него вставало при одном только воспоминании об этой ночи. И никакой рыжий сукин сын не мог ему сейчас помешать…
Рыжий не смог, а вот у хвостатого получилось в лучшем виде. Канда решил, что хватит с прелюдией, и пора переходить к основной части, но тут его пронзила острая боль. В спине. В нескольких местах. А еще тяжесть, будто на него с размаху грохнули кирпич. Канда был человеком, привыкшим терпеть любую боль, но тут он не выдержал и дико взвыл. Его крик слился с душераздирающим победным мявом. Оказывается, Одноглазый Фрэнк, которого Канда еще до начала выкинул из комнаты, пробрался обратно и, подгадав момент, с разбегу вскочил и изо всех сил когтями и зубами вцепился в спину ненавистного соперника. И не желал отпускать. Никакие методы борьбы на него не действовали. Канда даже несколько раз с размаху приложился спиной к стене, в надежде так контузить подлое животное, что оно отцепится. Не тут-то было! Френсис орал, съезжал, снова забирался и снова съезжал, оставляя на теле экзорциста глубокие царапины. Канда, надо отдать ему должное, терпел эту пытку молча, но и его выдержке скоро должен был прийти конец.
Спас положение Ален, опомнившийся и в мгновение ока снявший озверевшее животное с такого же озверевшего человека. И замер в самом настоящем ужасе. Спина Канды после кошачьей атаки представляла собой жуткое зрелище. Живого места на ней не было. Остаток ночи пришлось посвятить промыванию и перевязыванию царапин.
Зато после Ален нежно поцеловал Канду в щеку и что-то неразборчиво прошептал.
- Что ты там бормочешь, Клоп?
- Я говорю, спасибо, что не убил Френсиса! – Ален доверчиво посмотрел ему в глаза. Ну что тут скажешь…
- Только Муген зря беспокоить, - обреченно вздохнул Канда, притянул свое седое недоразумение поближе и улегся, накрывая их обоих одеялом. – Ты мне лучше объясни, откуда этот монстр вообще взялся?
- Я его нашел…
- Ну почему я не сомневался…
- Просто он сожрал Тима…
- И ты решил, что за такие заслуги его надо притащить сюда?
- Не оставлять же его на улице!
- Ну да, такое беззащитное создание! Каждый может обидеть! – Канда между делом указал на свою израненную спину.
- Злой ты! – вздохнул Ален, крепче прижимаясь к нему и закрывая глаза.
Канда посмотрел на него долгим внимательным взглядом. Потом тихо вдохнул:
- Очень злой…
И поцеловал уже спящего Алена в шею.
А когда с ними оказывался Лави, Одноглазый Фрэнк даже не показывался. Канда как-то между делом поинтересовался, как зверь ведет себя в его отсутствие. На что рыжий сукин сын округлил глаза и посоветовал «милому Юу» побольше отдыхать. Потому как нету у Алена в комнате никакого белого одноглазого кота! Канда презрительно хмыкнул и про себя сделал выводы. Раз зверюга не трогает Лави, значит, не считает его достойным соперником. А такое не может не радовать, черт побери! Ну, а если хвостатая тварь при этом осчастливливает их своим отсутствием, то с рыжим раздражителем вполне можно смириться.
В общем, довольно скоро разум Канды вслед за телом признал, что книжный засранец – совсем не лишняя, а, наоборот, крайне полезная деталь в их отношениях.