Фанфик "Сказка о потерянном времени"
Название: Сказка о потерянном времени
Автор: Siegfrieda
Рейтинг: PG
Персонажи: Аллен, Канда, Лави
Пейринги Юллен, мельком (очень мельком) тиллен
Жанр: драма, романтика
Размер: подскажите, пожалуйста
Статус закончен
Дисклеймер: все права на аниме и мангу принадлежат Хошино Катсуре
Предупреждение: ООС, АУ сто лет тому вперёд
заценитьМолодой мужчина уверенно двигался по залитому солнцем перрону. Именно двигался – прохожие не успевали заметить стремительно проходящего мимо них человека, что было ему только на руку. Консерватизм, присущий его натуре, заставлял его оставаться верным своему стилю на протяжении всей жизни, но если лет сто назад его облик вызывал лишь восхищение, то нынче он вдобавок ещё и удивлял своей оригинальностью, привлекая массу ненужного внимания. Однако в конце концов ему пришлось остановиться, когда он дошёл до своего вагона и достал билет и паспорт. Тут-то он получил наконец свою порцию ахов и охов от женской половины и завистливых взглядов от мужской.
Ему было чем гордиться: в меру - не до рвущих ткань одежды мышц – накаченное тело; подтянутый живот и стройные ноги, красивые руки и кисти, длинные пальцы с коротко стриженными аккуратными ногтями – проводница по достоинству оценила их, передавая назад документы. Лицо с не точёными, но будто отлитыми из чудесного полупрозрачного материала, чертами серьёзно и сосредоточено; брови нахмурены, словно что-то его беспокоит, хотя морщинки между ними нет. И главная деталь – волосы. Кажущиеся тяжёлыми, они невесомо разлетаются от малейшего ветерка, доставляя неудобства своему хозяину. Прямая чёлка и длинные пряди по бокам лица придают ему какую-то подростковую привлекательность, хотя в целом он выглядит года на двадцать три – двадцать четыре. Одет в тёмно-синие джинсы и рубашку в тон, на ногах – белые кроссовки, лёгкая чёрная куртка небрежно наброшена на одно плечо, даже не думая падать. На другом плече на длинном толстом шнуре висит странный свёрток – не то причудливый музыкальный инструмент, не то тубус с чертежами или рисунками. В руке небольшой рюкзак, явно полупустой. Молодой человек путешествует налегке, хотя, судя по билету, путь ему предстоит неблизкий. Это может послужить хорошим поводом начать разговор, решила про себя немолодая уже, но приобретшая с годами тот самый градус любопытства, который отличает дам её возраста, проводница.
Канда зашел в вагон, отыскал своё купе, где пожилая чета устраивала по полкам свои чемоданы. Канда подождал, пока мужчина затолкнёт наверх последний саквояж и отойдёт, чтобы он мог пройти внутрь, но открывшийся вид на место у окна заставил его замереть на секунду. Там сидел он.
Он изменился за те двадцать лет, что они не виделись, – обрезал отросшие было чуть не до поясницы седые волосы, и теперь его причёска вполне соответствовала современной моде: коротко стриженый затылок, к вискам пряди удлиняются, и совсем уж длинная чёлка почти полностью закрывает левый глаз, скрывая шрам. Он бросил взгляд на его боевую руку. На улице жара, хоть и октябрь, а он в белоснежном, «до омерзения», свитере с воротом и перчатке. Если спросят, он, конечно, сошлётся на страшной силы ожог или что-нибудь в этом роде; что-что, а врать он умел.
Уже долгие, очень долгие годы смотреть на него было мучительно больно, но Канда старательно не показывал этого. В конце концов, они теперь…
- Аллен.
Тот резко обернулся на звук знакомого голоса. Понять что-то по выражению его лица было невозможно, слишком уж неопределённым оно было. Но потом глаза удивлённо и радостно расширились, на лице расцвела улыбка, такая искренняя, такая красивая, такая естественная, что Канда лишь усилием воли заставил себя не верить ей.
- Канда! – он уверенно протянул ему ладонь, которую, он знал, ему непременно пожмут. Теперь этого требовали устоявшиеся за долгие годы отношения, хотя в первый раз Канду просто поймали на «слабо». Аллен всегда подавал правую руку, зная, что Канде не понравится прикосновение к проклятой, и пожимать её было неловко. А когда они встречались во время боя, левые руки всегда были заняты оружием, которое никак нельзя было выпускать перед лицом врага… Это даже стало легендой.
Ладонь Канды, твёрдая и мягкая одновременно, напоминала лезвие Мугена – бесчувственная и холодная даже в такое пекло. И, дотрагиваясь до неё, так же бесполезно надеяться на взаимность, но Аллен не отчаивался. Раз за разом он бережно, по-приятельски сжимал пальцы, словно встретил старого друга. Не смотря на то, что вот уже без малого сто лет они находятся по разные стороны баррикад.
Супружеская пара с молчаливым пониманием наблюдала за встречей будто бы не очень хорошо, но давно знакомых людей.
За окном, сначала медленно, но потом всё ускоряя темп, проплывал бетонный забор, за которым виднелись привокзальные постройки, а дальше – высокие башни церквей и центральной городской ратуши. Вскоре они сменились многоквартирными жилыми домами, потом богатыми усадьбами и, наконец, деревенской периферией.
Канда в окно не смотрел – в данный момент его взору открывался роскошный вид на потолок с верхней полки купе, - он думал, время от времени прислушиваясь к разговору внизу: Аллен развлекал беседой своих новых знакомцев. В который раз Канда с удовлетворением подумал, что Уолкер и конспирация – вещи не просто несовместимые, но взаимоотрицающие. Где была конспирация, Аллена быть по определению не могло, и наоборот. Уже через пятнадцать минут знакомства они, и в том числе Канда, знали, что милый пятнадцатилетний юноша едет заграницу, в соседнюю страну, и не просто так, а с исследовательской деятельностью: в одном из небольших городков обнаружилась аномалия, которую нужно было изучить. (Тем более приятно было слышать весьма трогательное определение смертельно опасной миссии.) Такое вот хитрое домашнее задание… Конечно, он ещё пока учится в школе, но не в простой школе, а в очень древней академии с углублённым изучением… Дальше шло такое многоэтажное вранье, в котором Канда непременно запутался бы после первой же минуты, да и сочинить все эти умопомрачительные подробности точно бы не смог, но уж Уолкеру фантазии было не занимать. В числе преподавателей и учеников он слышал то знакомые имена экзорцистов, то Ноев, кого-то Аллен явно придумывал сам, на ходу виртуозно описывал и внешность, и характер, и какой-нибудь забавный случай. Слушать его было тем интереснее, что Канда знал: всё сказанное – ложь от первого до последнего слова. Этим Аллен принципиально отличался от Лави – его-то истории были правдивы, документальны… Почему-то именно их он запомнил из того времени, все остальные стёрлись из памяти, да он и не старался их удержать. Хотя удивляться нечего – только эти двое настолько нагло вмешивались в его жизнь, что не запомнить их было невозможно.
Именно благодаря Лави в его рюкзаке теперь помимо разных необходимых вещей обязательно была какая-нибудь книга. Сейчас он спрятал за ней лицо и попытался привести в порядок сумбур мыслей - когда имеешь дело с Ноем, нужно держать ухо востро.
Итак, они направлялись в один город и с одной целью – это Канда понял из начала рассказа Аллена. А раз так, то на месте – если только они найдут Чистую силу, – как представителям двух конкурирующих ведомств, им придётся драться. В этом была главная проблема – они были врагами, но никогда не сражались друг против друга. Между ними словно был договор вечного мира, но никто не знал его причины, и скорее всего даже мысли не имел поинтересоваться. Аллен был Ноем, и ему полагалось иметь заскоки, а Канда был Кандой, и приставка «странный» подразумевалась сама собой. На поле боя взрывались акума и гибли экзорцисты, а они, посреди огня, грязи и крови жмут руки – как друзья.
Всё это было иррационально с точки зрения обычного человека, но логично на их взгляд, а спорить с ними никто не решался. Главным противником по-прежнему считался именно Тысячелетний, не смотря на ту власть, которую приобрёл новоявленный Ной. Сначала, когда только Аллен ушёл на ту сторону, называть его врагом просто не получалось, а потом привыкли вообще умалчивать о его существовании. Причём это распространялось и на новые поколения, которые видимо, не желали принять факт такого гнусного предательства.
Пожалуй, только Канда знал, что происходило тогда с Уолкером.
…Во время одного из кровавейших сражений, во многом потому, что одни и те же люди становились то врагами, то соратниками, Канда… не ошибся, нет, просто поступил импульсивно и, как в последствии оказалось, глупо, на руку врагу. Он убил Аллена, пронзил Мугеном, порадовав Графа, но, несмотря на это, экзорцист справился и даже помог им с Алмой бежать, вызвав тем самым гнев инспектора Рувелье. На этом, казалось бы, всё и должно было кончиться – Аллен одержал очередную победу над Ноевской сущностью, пострадал за друга, несправедливо угодил в темницу. Только вот Нои взяли и выручили его из этого заключения, а на следующий день он явился в Орден за Ковчегом. Он забирал его с собой, переходя на сторону Ноев, и учтиво сообщил об этом Комуи. Тот, проговорив о чём-то с Алленом у себя в кабинете, согласился, что Ковчег ему лучше забрать. После того, как он исчез, Смотритель выступил с речью. Как всегда в таких случаях, он становился непохож на себя, необычайно серьёзен и даже суров. Правда, ему не удалось скрыть прокравшуюся в голос горечь:
- Аллен Уолкер, сильный экзорцист и наш верный друг – погиб! – мёртвая тишина была ответом на его слова. – Неа Ной одержал над ним верх, и сегодня он приходил за Ковчегом. Я разрешил забрать его, потому что теперь, когда его Исполнитель – наш враг, мы не можем использовать его, - сделав паузу и оглядев безгласную толпу, он добавил. – Это тяжёлый удар для вас, я это понимаю, но постарайтесь не слишком отчаиваться. В конце концов, мы не знаем, во что выльется явление 14-го апостола, и как это повернёт ход битвы…
Последние слова утонули в тревожном гуле, только Лави услышал их. Это с его слов Канда знал о произошедшем, сам он тогда всё ещё находился в подземном городе с умирающим Алмой. Там он и похоронил его, положил в одну из ниш и закрыл её кладкой из обвалившихся камней, а когда вернулся в Орден, узнал, что Аллена Уолкера среди их рядов больше нет.
- Ты знаешь, - было видно, что Лави не уверен в том, что говорит, но всё же продолжил. – Мы с ним тогда успели перекинуться парой слов, и… я думаю, со мной говорил Аллен, а не Ной. Я практически уверен в этом.
- Аллен бы не предал Орден. Никогда.
- Да, я знаю. Он не сделал бы этого, но то, что он сказал мне, мог сказать только Аллен.
- И что же такого он сказал?
- Он просил меня кое-что тебе передать.
- Ну?!
- Он сказал: «Скажи этому придурку, что он ни в чём не виноват. Сомневаюсь, что ему есть до этого какое-то дело, но просто пусть знает».
- До чего мне нет дела?
- Он не сказал, но у меня есть кое-какие прикидки.
- Озвучь.
- Хорошо, но помни, это лишь предположение, и это… не принимай близко к сердцу.
Канда был виноват в том, что Аллен их предал. Лави старался как-то смягчить эту информацию, но суть оставалась та же.
Случилось что-то наподобие произошедшего с Тики – Аллен лишился своей светлой сущности после того, как Канда ударил его Мугеном. Граф не зря радовался.
- Наверное, теперь Аллен просто не в состоянии принять нашу сторону. И, скорее всего, он теперь полноценный и полноправный Ной. Враг. При этом он остаётся Алленом Уолкером, вполне живым, так что Комуи соврал. Его можно понять, нельзя обрушивать такую новость на сотрудников Ордена. Интересно мне, о чём же они там говорили…
- А может он…
- Нет, - на этот раз голос будущего Книжника был непреклонен. – Он не стал нашим шпионом в логове врага, даже не думай тешить себя этой мыслью. И, правда, проще думать, что он погиб.
- Но тогда выходит, что это я убил его!
- Ну почему? Представь, что Рувелье его приговорил к казни…
- За то, что он мне помог!
- М-да… Благородный герой, отдающий свою жизнь и душу за любимого товарища – р-романтика! – в Лави иногда просыпалась этакая горькая циничность, присущая, видимо, всем людям его профессии. Канда не сердился на него – ведь действительно так получалось.
Через два года ему представился случай убедиться в его абсолютной правоте.
Он, возвращаясь из длительной поездки с целью разведать расстановку сил противника, был вынужден остановиться на ночлег в одном маленьком английском городке. Хозяйка недавно построенной таверны бесплатно сдавала комнаты экзорцистам, чем Канда не преминул воспользоваться. В большом зале на первом этаже, за одним из карточных столов он увидел Аллена. Тот в очередной раз актёрствовал. Видимо, ему наскучило феерично срывать банк в каждой игре, приводя соперников в практически шоковое состояние, и теперь он действовал иначе. Рядом с ним на столе стоял почти пустой стакан и почти полная пепельница: Аллен старательно демонстрировал, что взволнован, нервничает. По его глаза было видно, что в действительности он спокоен, как удав, переваривающий жирного кролика, но вот заметить это мог только Канда, который хорошо его знал. Вот он слегка подрагивающей рукой поправляет карты – часть умелого блефа, - прикусывает губу, демонстрирует задумчивость на лице. Когда он выиграет, это будет выглядеть, как обычное везение. Странно, что он так старается для такой малоинтересной публики, другое дело, если бы он играл на крупную сумму или с равным себе шулером. Или он так пытается развеять свою скуку?
Сегодня, однако, игра не дошла до своего логического конца – Аллен увидел Канду и прервал её словами:
- На сегодня всё, господа. У меня появилось одно неотложное дело, - проглотив остатки спиртного, он вышел из-за стола и направился к выходу, по пути утянув за собой Канду. Тот судорожно пытался сообразить: то ли напасть на Аллена, который совсем не намерен драться, то ли врезать ему за предательство, то ли попытаться что-то выяснить… голова шла кругом. Как компромисс, Канда принял решение просто молчать, давая Уолкеру возможность внимательно разглядывать себя, стоя посреди освещённой луной улицы.
- Ну, чего уставился?
- Ты изменился, Ю… Канда. Повзрослел.
- А ты по-прежнему такой же недомерок.
- Нои не стареют, знаешь ли… А я… скучал… - после недолгого раздумья добавил он.
- Аллен, ты ещё…
- Нет-нет, я Ной, и оставь эту тему. Что важнее, мне давно нужно тебе кое-что сказать, всё случай не подворачивался, - и сказал, зараза такая! Прямо вот так сразу. Если бы Канда знал, что ему придётся пережить такой смущающий момент своей жизни, то предпочёл бы остаться в Ордене, чем идти на миссию. Совершенно не понимая, как реагировать на сказанное, он просто стоял и смотрел на Аллена, а тот - на облака, проплывающие мимо луны.
- Смотри, вон то на пса похоже, вон то – на Графа, а я твой враг, не забывай об этом.
- Ты сам себе противоречишь.
- Вовсе нет. Просто из-за этого ты можешь решить, что я на вашей стороне, а это не так.
- Объясни, что с тобой произошло?
- Тебе не всё равно?
- Было бы не всё равно, одним Ноем уже стало бы меньше.
- Я тебя сильнее.
- А я тебя бессмертнее.
- Что? Разве твой лотос не должен был уже осыпаться?
- …Новый.
- Новый лотос? Ты не шутишь? А я всё умолял Роад тебя не трогать! Зря, выходит.
- Вот почему она была такая злая…
- Меня благодари. Что-то мне кажется, моя драгоценная семья не слишком радуется моему возвращению…
- Что?...
- … Но мы отвлеклись. Ты спросил, что со мной произошло, так вот: ты тогда убил во мне что-то такое… хорошее. Уж не знаю, как ты умудрился. Потом я убил Неа, кое-кто мне в этом помог.
- Кросс?
- Ну да. А ты откуда знаешь?
- Он как-то обмолвился, что видел тебя, и упомянул какую-то оказанную им услугу.
- Суть в том, что я… в общем, настроил Ковчег против Неа, он ослаб и не смог оказывать мне сопротивления. Он погиб, но сущность Ноя я у него отнял.
- Зачем?
- Так получилось. Я не мог остаться в Ордене только из-за тебя, но сказать, что я ушёл ради тебя, тоже не могу. Я сделал это, чтобы остаться собой – вот и всё. Ковчегу всегда нужен Исполнитель, и этот Исполнитель должен быть Ноем.
Он ничего бы не понял в этом разговоре, если бы не Лави, который увидел, что вернувшийся с задания Канда ходит слишком уж задумчивый, и выпытал у него, что случилось. Мечник потом даже обрадовался своей временной искренности, правда, только многие годы спустя. Сидя же на кровати в своей комнате и слушая Книжника, он только ругался. На Аллена, этого невозможного ублюдка, который взял и всё запутал своими глупыми, но, как оказалось впоследствии, вполне логичными действиями, на Лави, который объяснил, почему Уолкер, не смотря на всю грязь его поступков, прав, если не с точки зрения справедливости, то с точки зрения падшего человека, которому ничто не чуждо, в том числе и отчаянное, разрывающее сердце самопожертвование, и на себя, потому что теперь уже ничего с этим не мог поделать.
- Он тот ещё уникум. Во-первых, я вообще не мог представить, что в тебя, с твоим-то омерзительным характером, может хоть кто-нибудь влюбиться. А уж он и подавно. Во-вторых, наш нервный малыш из-за этого начал очень чутко воспринимать всякое действие с твоей стороны, и когда ты его немного проткнул Мугеном, его ранимая душа не смогла этого вынести и умерла. Не полностью, потому что, в-третьих, Аллен - очень сильная личность - не мог позволить себе умереть. И простить предательство тоже не мог. Короче, душа его раздвоилась не на светлую и тёмную половинки, как по линеечке, но на… хм… романтическую и циничную, что ли. В общем, теперь он не способен испытывать жалость, сочувствие, радость за кого-то, а также ответственность, дружбу, любовь. И с точки зрения той половинки Аллена, что осталась жива, ему выгоднее примкнуть к Ноям. Поскольку каких-либо ценностей у него не осталось, и жизнь он рассматривает только как вопрос выгоды-невыгоды, он волен выбрать любую сторону. Согласись, человеку без моральных устоев самое место в их семье. Такому ничто не стоит одержать верх над одним напыщенным Ноем. Ну и Кросс тоже помог. Его вот понять я не могу. Или могу. Теперешний Аллен должен быть ему симпатичен.
- Но почему он тогда сказал… это?
- У меня есть объяснение, но уж больно оно слащавое, - Лави немного поёрзал, словно набираясь решимости озвучить мысль. - Он любил тебя всей душой, а умерла только половина. Но ты не обольщайся: теперь он не может испытывать, так сказать, чистые чувства, ему остались только… ммм… похоть, вожделение, алчность, ну и так далее, сам понимаешь…
…Аллен ни разу не показал перечисленных Лави чувств. Только вежливая учтивость и лёгкая печаль в глазах, когда они встречались. Но это – только для Канды. Все остальные были не то чтобы врагами – они просто не представляли для Аллена ничего. А в следующую их встречу, произошедшую, когда Канда и двое других экзорцистов пытались отбить у акума осколок Чистой силы, Аллен разрубил акума, подкрадывавшегося к мечнику со спины и, когда Канда чуть опустил катану, демонстрируя, что в данный момент нападать не собирается, протянул правую руку.
- Давно не виделись, Канда!
Тот, припомнив разговор с Лави, не торопился отвечать на рукопожатие, но Уолкер словно прочёл его мысли:
- Боишься, что я позволю себе что-то неприличное? Не знаешь, что можно ожидать от Ноя, имеющего на тебя вполне определённые виды? Тебя это смущает?
Канда свирепо смял его пальцы, надеясь сломать, но их владелец только улыбнулся и, резанув серебристой печалью глаз, произнёс:
- Я скучал, Юу, - под смех Уолкера Канда поклялся, что больше никогда не вырвет ладонь.
С тех пор они – рукопожатие и сказанная вполголоса фраза - стали ритуалом, непонятным, необъяснимым, и не требующим ни понятия, ни объяснения.
Мистер и миссис Шварцвельд выходили из поезда посреди ночи, поэтому сейчас сладко посапывали внизу, хотя времени было всего восемь вечера. Недомерок тоже заполз на своё место и, отвернувшись к стене, не то спал, не то делал вид. Вообще, выглядел он немного уставшим, но во время своей болтовни скрывал это, а вот когда начал взбираться на верхнюю полку, внезапно припал на одну руку, хотя тут же подобрался. Канда, незаметно наблюдавший за ним из-за книги, в которой за прошедшие два часа дай бог перелистнул страницы три, отметил про себя дрогнувшие пальцы и словно бы мутные от недосыпа глаза. Никак не прокомментировав его присутствие, он снова уткнулся в книгу, размышляя, что могло так вымотать обычно бодрого Аллена. И почему не сказал своего привычного «Я скучал»? Не то чтобы Канду это волновало – просто уже почти древняя привычка давала о себе знать. Они с Алленом – столетние старики, обманом сохранившие молодость и силу. Канда внезапно подумал, что теперь-то волосы Уолкера оказываются вполне приемлемыми. В душе, однако, ни он, ни Канда так и не смогли стать взрослее.
Что такое зрелость? Наличие опыта? Тогда они с недомерком оба – зрелее некуда. Почему тогда он, Юу, не чувствует в себе никакой умудрённости, высокомерия, снисходительности, спокойствия, присущего старшему поколению? Кровь, как и сто лет назад, яростно бежит по жилам, заставляя тело раз за разом бросаться в очередную безнадёжную драку, чтобы выйти из неё победителем. О прошедшем времени говорят только серые глаза напротив. Неизвестным Канде способом Аллен сумел за эти годы сделать невероятное – заставить его испытывать чувство вины. Но вовсе не за то, что из-за него Аллен стал Ноем, вовсе нет…
- Я скучал, - очередная «случайная» встреча в неприметном городке, куда экзорцист и Ной попадают «по воле сложившихся обстоятельств».
- Ты опять…
- Тебе неприятно осознание того, что я люблю тебя?
- Мне всё равно.
Это почти правда. Главное, что ублюдок не лезет к нему, а что уж он себе там думает – исключительно его собачье дело. Но, согласитесь, странно осознавать, что в тебя влюблён, не то что враг – Аллен Уолкер! Всё дело в человеке, а то, что он не на твоей стороне, только не очень важное дополнение к привычному образу.
Как такое могло произойти? «Не все дома» - чем не объяснение? Гораздо интереснее другой вопрос: его что, волнует, что он никогда не…
- Я знаю, что ты никогда не ответишь мне взаимностью, мне это теперь не особо нужно. Хотя какое тебе дело до того, что мне нужно? Зачем вообще ты со мной разговариваешь? Зачем приходишь, когда я зову? Только не говори, что тебе меня жаль, а то я…
- Лави погиб…
Этот разговор произошёл почти пятьдесят лет тому назад. Именно тогда, сообщив эту страшную для него новость, Канда начал уверяться в словах покойного теперь Книжника, которые раньше воспринимал, как попытку утешения. По крайней мере, на слова Канды Уолкер отреагировал неожиданно – отшатнулся и глянул почти с ужасом. Его выдержка изменила ему, и он долго судорожно вдыхал воздух, будто задыхаясь, предпринимая бесплодные попытки прийти в себя. А когда он наконец успокоился, Канде пришлось выдержать такой поток концентрированной лжи, что он едва удержался, чтобы не выбежать из трактира, где они сидели.
Аллен отчаянно пытался показать, что ему на Лави наплевать. Он не говорил – он показывал. Как ему скучно, как неинтересны ему любые новости, касающиеся Ордена и его обитателей, как он с гораздо большим удовольствием сейчас пошёл бы в соседний зал, где играли в карты, но ему неудобно перед Кандой, которого он сам позвал. Когда они расстались и Канда вышел на улицу и замер в задумчивости, над его головой, на втором этаже, где находились комнаты для желающих, раздался страшный грохот, будто с размаху врезался в стену дубовый шкаф.
Без Лави было тяжело. За время их дружбы Канда несколько отвык от одиночества и теперь заново привыкал пить его горькую чашу. Не с кем, вот теперь уж точно не с кем было поговорить, некого послушать, некого ждать после долгих заданий, не к кому возвращаться. А главное, некому было напомнить ему призрачную надежду, которой Юу, незаметно для себя, жил.
- Я встречался с ним в Стокгольме, и, ты знаешь, мне кажется, он изменился. Раньше с ним невозможно было разговаривать, а теперь в нём будто что-то проклёвывается от прежнего Аллена…
- Ты заметил? Он в этот раз никого не убил – только ранил. Интересно, как к этому отнесётся Граф?...
- Знаешь… не было никого у меня за спиной, и того акума никто уничтожить не мог. Не сам же он взорвался!...
- Почему-то Тики тебя невзлюбил. Где ты ему дорожку перебежал? А, знаю: видел, какими глазами он на Аллена смотрит? А поскольку наш милый мальчик уже имеет сердечную привязанность…
- Отозван большой отряд акума от мирной деревни. Несколько запланированных операций Ноев отложены на неопределённое время… И о чём только Тысячелетний думает?!...
Аллен никогда не распространялся о планах Ноев, никогда не предупреждал об опасности, о скором нападении. На вопрос об этом, он как-то ответил Канде:
- Ты же знаешь, единственное, что представляет для меня ценность – это ты. Но ты и сам в состоянии о себе позаботиться. Значит, причин для беспокойства у меня нет, предупреждать никого не надо.
- Какая же ты сволочь…
- На то я и Ной. Представь, что было бы, останься я на вашей стороне.
- Ты бы плевал на всех?
- Нет, ничего такого бы не было. Рувелье просто забрал бы меня в свои лаборатории, где на основе генов Ноя создал бы проект «4-ый экзорцист». Так что полунои дрались бы с Ноями. Прикольно, правда?
- Ты поэтому ушёл из Ордена?
- Юу, ты просто невыносим…
Что мы знаем о человеческой душе? О её свойствах, возможностях? Можно ли восстановить оторванный от неё кусок, или её целостность непреложна?
Лави знал бы ответ на этот вопрос. Хочется так думать. Иначе почему сейчас во сне пальцы Аллена стискивают свитер напротив сердца, и подушка под щекой намокла? Почему кажется, что другой рукой он хочет дотронуться до Юу, лежащего напротив, а дыхание судорожно сбивается?
Можно просто протянуть ладонь и накрыть ею мокрую щёку. Сказать себе, что за сто лет выдержки можно позволить себе и ему минутную слабость. Но что потом? К оружию, и защищать чужие идеалы, довольствуясь лишь рукопожатием и парой брошенных фраз?
Ну уж нет.
Они слишком долго ждали этого.
Двадцать лет не мог найти, чтобы сказать, наконец, что их война – закончилась.
Можно убить Тики, за то, что посмел к нему прикоснуться.
Когда для тебя во всём мире важен только один человек, ты можешь выбрать любую сторону или остаться в стороне – ведь их война вас не касается. Даже бессмертным полагается отставка.
А увидеть в вечерних сумерках едва тронувшую пухлые подростковые губы улыбку может сравниться с захватом вражеского штаба и так похоже на счастье…
- Куда ты теперь?
- Туда же, куда и ты.
- Ах да, у нас же одна цель – Чистая сила. Ты будешь со мной драться?
- Тупой Мояши, ты не поумнел ни на день.
- Что…
- Простите, можно с вами познакомиться? – смелая девица слегка оттеснила плечом Аллена, обращаясь к Канде. Неподалёку стояла стайка её подружек, они с молчаливым восторгом наблюдали за дерзкой попыткой завязать знакомство.
- Вы только что приехали в наш город? Хотите, я вам здесь всё покажу? Экскурсия бесплатно, - девушка явно привыкла брать всё, что ей захочется. - Ну что, пошли?
- Я не знакомлюсь с грубыми малолетками. Если ты не заметила, я разговаривал не с тобой. В следующий раз задумайся, хотят ли с тобой вообще знакомиться, мелочь, - девушка хлопнула губами от удивления и глянула на Аллена, который опешил не меньше её самой. Окинув его обиженным взглядом, она зло посмотрела на Юу и бросила в сердцах:
- Ну и целуйся с ним! - и круто развернувшись, направилась к подружкам, которые, приоткрыв рты, разглядывали что-то за её спиной. Оглянувшись, она увидела, как понравившийся ей молодой человек с загадочной внешностью крепко прижимает к себе худого седовласого подростка и… целует.
- Придурки…
URL записиНазвание: Сказка о потерянном времени
Автор: Siegfrieda
Рейтинг: PG
Персонажи: Аллен, Канда, Лави
Пейринги Юллен, мельком (очень мельком) тиллен
Жанр: драма, романтика
Размер: подскажите, пожалуйста
Статус закончен
Дисклеймер: все права на аниме и мангу принадлежат Хошино Катсуре
Предупреждение: ООС, АУ сто лет тому вперёд
заценитьМолодой мужчина уверенно двигался по залитому солнцем перрону. Именно двигался – прохожие не успевали заметить стремительно проходящего мимо них человека, что было ему только на руку. Консерватизм, присущий его натуре, заставлял его оставаться верным своему стилю на протяжении всей жизни, но если лет сто назад его облик вызывал лишь восхищение, то нынче он вдобавок ещё и удивлял своей оригинальностью, привлекая массу ненужного внимания. Однако в конце концов ему пришлось остановиться, когда он дошёл до своего вагона и достал билет и паспорт. Тут-то он получил наконец свою порцию ахов и охов от женской половины и завистливых взглядов от мужской.
Ему было чем гордиться: в меру - не до рвущих ткань одежды мышц – накаченное тело; подтянутый живот и стройные ноги, красивые руки и кисти, длинные пальцы с коротко стриженными аккуратными ногтями – проводница по достоинству оценила их, передавая назад документы. Лицо с не точёными, но будто отлитыми из чудесного полупрозрачного материала, чертами серьёзно и сосредоточено; брови нахмурены, словно что-то его беспокоит, хотя морщинки между ними нет. И главная деталь – волосы. Кажущиеся тяжёлыми, они невесомо разлетаются от малейшего ветерка, доставляя неудобства своему хозяину. Прямая чёлка и длинные пряди по бокам лица придают ему какую-то подростковую привлекательность, хотя в целом он выглядит года на двадцать три – двадцать четыре. Одет в тёмно-синие джинсы и рубашку в тон, на ногах – белые кроссовки, лёгкая чёрная куртка небрежно наброшена на одно плечо, даже не думая падать. На другом плече на длинном толстом шнуре висит странный свёрток – не то причудливый музыкальный инструмент, не то тубус с чертежами или рисунками. В руке небольшой рюкзак, явно полупустой. Молодой человек путешествует налегке, хотя, судя по билету, путь ему предстоит неблизкий. Это может послужить хорошим поводом начать разговор, решила про себя немолодая уже, но приобретшая с годами тот самый градус любопытства, который отличает дам её возраста, проводница.
Канда зашел в вагон, отыскал своё купе, где пожилая чета устраивала по полкам свои чемоданы. Канда подождал, пока мужчина затолкнёт наверх последний саквояж и отойдёт, чтобы он мог пройти внутрь, но открывшийся вид на место у окна заставил его замереть на секунду. Там сидел он.
Он изменился за те двадцать лет, что они не виделись, – обрезал отросшие было чуть не до поясницы седые волосы, и теперь его причёска вполне соответствовала современной моде: коротко стриженый затылок, к вискам пряди удлиняются, и совсем уж длинная чёлка почти полностью закрывает левый глаз, скрывая шрам. Он бросил взгляд на его боевую руку. На улице жара, хоть и октябрь, а он в белоснежном, «до омерзения», свитере с воротом и перчатке. Если спросят, он, конечно, сошлётся на страшной силы ожог или что-нибудь в этом роде; что-что, а врать он умел.
Уже долгие, очень долгие годы смотреть на него было мучительно больно, но Канда старательно не показывал этого. В конце концов, они теперь…
- Аллен.
Тот резко обернулся на звук знакомого голоса. Понять что-то по выражению его лица было невозможно, слишком уж неопределённым оно было. Но потом глаза удивлённо и радостно расширились, на лице расцвела улыбка, такая искренняя, такая красивая, такая естественная, что Канда лишь усилием воли заставил себя не верить ей.
- Канда! – он уверенно протянул ему ладонь, которую, он знал, ему непременно пожмут. Теперь этого требовали устоявшиеся за долгие годы отношения, хотя в первый раз Канду просто поймали на «слабо». Аллен всегда подавал правую руку, зная, что Канде не понравится прикосновение к проклятой, и пожимать её было неловко. А когда они встречались во время боя, левые руки всегда были заняты оружием, которое никак нельзя было выпускать перед лицом врага… Это даже стало легендой.
Ладонь Канды, твёрдая и мягкая одновременно, напоминала лезвие Мугена – бесчувственная и холодная даже в такое пекло. И, дотрагиваясь до неё, так же бесполезно надеяться на взаимность, но Аллен не отчаивался. Раз за разом он бережно, по-приятельски сжимал пальцы, словно встретил старого друга. Не смотря на то, что вот уже без малого сто лет они находятся по разные стороны баррикад.
Супружеская пара с молчаливым пониманием наблюдала за встречей будто бы не очень хорошо, но давно знакомых людей.
За окном, сначала медленно, но потом всё ускоряя темп, проплывал бетонный забор, за которым виднелись привокзальные постройки, а дальше – высокие башни церквей и центральной городской ратуши. Вскоре они сменились многоквартирными жилыми домами, потом богатыми усадьбами и, наконец, деревенской периферией.
Канда в окно не смотрел – в данный момент его взору открывался роскошный вид на потолок с верхней полки купе, - он думал, время от времени прислушиваясь к разговору внизу: Аллен развлекал беседой своих новых знакомцев. В который раз Канда с удовлетворением подумал, что Уолкер и конспирация – вещи не просто несовместимые, но взаимоотрицающие. Где была конспирация, Аллена быть по определению не могло, и наоборот. Уже через пятнадцать минут знакомства они, и в том числе Канда, знали, что милый пятнадцатилетний юноша едет заграницу, в соседнюю страну, и не просто так, а с исследовательской деятельностью: в одном из небольших городков обнаружилась аномалия, которую нужно было изучить. (Тем более приятно было слышать весьма трогательное определение смертельно опасной миссии.) Такое вот хитрое домашнее задание… Конечно, он ещё пока учится в школе, но не в простой школе, а в очень древней академии с углублённым изучением… Дальше шло такое многоэтажное вранье, в котором Канда непременно запутался бы после первой же минуты, да и сочинить все эти умопомрачительные подробности точно бы не смог, но уж Уолкеру фантазии было не занимать. В числе преподавателей и учеников он слышал то знакомые имена экзорцистов, то Ноев, кого-то Аллен явно придумывал сам, на ходу виртуозно описывал и внешность, и характер, и какой-нибудь забавный случай. Слушать его было тем интереснее, что Канда знал: всё сказанное – ложь от первого до последнего слова. Этим Аллен принципиально отличался от Лави – его-то истории были правдивы, документальны… Почему-то именно их он запомнил из того времени, все остальные стёрлись из памяти, да он и не старался их удержать. Хотя удивляться нечего – только эти двое настолько нагло вмешивались в его жизнь, что не запомнить их было невозможно.
Именно благодаря Лави в его рюкзаке теперь помимо разных необходимых вещей обязательно была какая-нибудь книга. Сейчас он спрятал за ней лицо и попытался привести в порядок сумбур мыслей - когда имеешь дело с Ноем, нужно держать ухо востро.
Итак, они направлялись в один город и с одной целью – это Канда понял из начала рассказа Аллена. А раз так, то на месте – если только они найдут Чистую силу, – как представителям двух конкурирующих ведомств, им придётся драться. В этом была главная проблема – они были врагами, но никогда не сражались друг против друга. Между ними словно был договор вечного мира, но никто не знал его причины, и скорее всего даже мысли не имел поинтересоваться. Аллен был Ноем, и ему полагалось иметь заскоки, а Канда был Кандой, и приставка «странный» подразумевалась сама собой. На поле боя взрывались акума и гибли экзорцисты, а они, посреди огня, грязи и крови жмут руки – как друзья.
Всё это было иррационально с точки зрения обычного человека, но логично на их взгляд, а спорить с ними никто не решался. Главным противником по-прежнему считался именно Тысячелетний, не смотря на ту власть, которую приобрёл новоявленный Ной. Сначала, когда только Аллен ушёл на ту сторону, называть его врагом просто не получалось, а потом привыкли вообще умалчивать о его существовании. Причём это распространялось и на новые поколения, которые видимо, не желали принять факт такого гнусного предательства.
Пожалуй, только Канда знал, что происходило тогда с Уолкером.
…Во время одного из кровавейших сражений, во многом потому, что одни и те же люди становились то врагами, то соратниками, Канда… не ошибся, нет, просто поступил импульсивно и, как в последствии оказалось, глупо, на руку врагу. Он убил Аллена, пронзил Мугеном, порадовав Графа, но, несмотря на это, экзорцист справился и даже помог им с Алмой бежать, вызвав тем самым гнев инспектора Рувелье. На этом, казалось бы, всё и должно было кончиться – Аллен одержал очередную победу над Ноевской сущностью, пострадал за друга, несправедливо угодил в темницу. Только вот Нои взяли и выручили его из этого заключения, а на следующий день он явился в Орден за Ковчегом. Он забирал его с собой, переходя на сторону Ноев, и учтиво сообщил об этом Комуи. Тот, проговорив о чём-то с Алленом у себя в кабинете, согласился, что Ковчег ему лучше забрать. После того, как он исчез, Смотритель выступил с речью. Как всегда в таких случаях, он становился непохож на себя, необычайно серьёзен и даже суров. Правда, ему не удалось скрыть прокравшуюся в голос горечь:
- Аллен Уолкер, сильный экзорцист и наш верный друг – погиб! – мёртвая тишина была ответом на его слова. – Неа Ной одержал над ним верх, и сегодня он приходил за Ковчегом. Я разрешил забрать его, потому что теперь, когда его Исполнитель – наш враг, мы не можем использовать его, - сделав паузу и оглядев безгласную толпу, он добавил. – Это тяжёлый удар для вас, я это понимаю, но постарайтесь не слишком отчаиваться. В конце концов, мы не знаем, во что выльется явление 14-го апостола, и как это повернёт ход битвы…
Последние слова утонули в тревожном гуле, только Лави услышал их. Это с его слов Канда знал о произошедшем, сам он тогда всё ещё находился в подземном городе с умирающим Алмой. Там он и похоронил его, положил в одну из ниш и закрыл её кладкой из обвалившихся камней, а когда вернулся в Орден, узнал, что Аллена Уолкера среди их рядов больше нет.
- Ты знаешь, - было видно, что Лави не уверен в том, что говорит, но всё же продолжил. – Мы с ним тогда успели перекинуться парой слов, и… я думаю, со мной говорил Аллен, а не Ной. Я практически уверен в этом.
- Аллен бы не предал Орден. Никогда.
- Да, я знаю. Он не сделал бы этого, но то, что он сказал мне, мог сказать только Аллен.
- И что же такого он сказал?
- Он просил меня кое-что тебе передать.
- Ну?!
- Он сказал: «Скажи этому придурку, что он ни в чём не виноват. Сомневаюсь, что ему есть до этого какое-то дело, но просто пусть знает».
- До чего мне нет дела?
- Он не сказал, но у меня есть кое-какие прикидки.
- Озвучь.
- Хорошо, но помни, это лишь предположение, и это… не принимай близко к сердцу.
Канда был виноват в том, что Аллен их предал. Лави старался как-то смягчить эту информацию, но суть оставалась та же.
Случилось что-то наподобие произошедшего с Тики – Аллен лишился своей светлой сущности после того, как Канда ударил его Мугеном. Граф не зря радовался.
- Наверное, теперь Аллен просто не в состоянии принять нашу сторону. И, скорее всего, он теперь полноценный и полноправный Ной. Враг. При этом он остаётся Алленом Уолкером, вполне живым, так что Комуи соврал. Его можно понять, нельзя обрушивать такую новость на сотрудников Ордена. Интересно мне, о чём же они там говорили…
- А может он…
- Нет, - на этот раз голос будущего Книжника был непреклонен. – Он не стал нашим шпионом в логове врага, даже не думай тешить себя этой мыслью. И, правда, проще думать, что он погиб.
- Но тогда выходит, что это я убил его!
- Ну почему? Представь, что Рувелье его приговорил к казни…
- За то, что он мне помог!
- М-да… Благородный герой, отдающий свою жизнь и душу за любимого товарища – р-романтика! – в Лави иногда просыпалась этакая горькая циничность, присущая, видимо, всем людям его профессии. Канда не сердился на него – ведь действительно так получалось.
Через два года ему представился случай убедиться в его абсолютной правоте.
Он, возвращаясь из длительной поездки с целью разведать расстановку сил противника, был вынужден остановиться на ночлег в одном маленьком английском городке. Хозяйка недавно построенной таверны бесплатно сдавала комнаты экзорцистам, чем Канда не преминул воспользоваться. В большом зале на первом этаже, за одним из карточных столов он увидел Аллена. Тот в очередной раз актёрствовал. Видимо, ему наскучило феерично срывать банк в каждой игре, приводя соперников в практически шоковое состояние, и теперь он действовал иначе. Рядом с ним на столе стоял почти пустой стакан и почти полная пепельница: Аллен старательно демонстрировал, что взволнован, нервничает. По его глаза было видно, что в действительности он спокоен, как удав, переваривающий жирного кролика, но вот заметить это мог только Канда, который хорошо его знал. Вот он слегка подрагивающей рукой поправляет карты – часть умелого блефа, - прикусывает губу, демонстрирует задумчивость на лице. Когда он выиграет, это будет выглядеть, как обычное везение. Странно, что он так старается для такой малоинтересной публики, другое дело, если бы он играл на крупную сумму или с равным себе шулером. Или он так пытается развеять свою скуку?
Сегодня, однако, игра не дошла до своего логического конца – Аллен увидел Канду и прервал её словами:
- На сегодня всё, господа. У меня появилось одно неотложное дело, - проглотив остатки спиртного, он вышел из-за стола и направился к выходу, по пути утянув за собой Канду. Тот судорожно пытался сообразить: то ли напасть на Аллена, который совсем не намерен драться, то ли врезать ему за предательство, то ли попытаться что-то выяснить… голова шла кругом. Как компромисс, Канда принял решение просто молчать, давая Уолкеру возможность внимательно разглядывать себя, стоя посреди освещённой луной улицы.
- Ну, чего уставился?
- Ты изменился, Ю… Канда. Повзрослел.
- А ты по-прежнему такой же недомерок.
- Нои не стареют, знаешь ли… А я… скучал… - после недолгого раздумья добавил он.
- Аллен, ты ещё…
- Нет-нет, я Ной, и оставь эту тему. Что важнее, мне давно нужно тебе кое-что сказать, всё случай не подворачивался, - и сказал, зараза такая! Прямо вот так сразу. Если бы Канда знал, что ему придётся пережить такой смущающий момент своей жизни, то предпочёл бы остаться в Ордене, чем идти на миссию. Совершенно не понимая, как реагировать на сказанное, он просто стоял и смотрел на Аллена, а тот - на облака, проплывающие мимо луны.
- Смотри, вон то на пса похоже, вон то – на Графа, а я твой враг, не забывай об этом.
- Ты сам себе противоречишь.
- Вовсе нет. Просто из-за этого ты можешь решить, что я на вашей стороне, а это не так.
- Объясни, что с тобой произошло?
- Тебе не всё равно?
- Было бы не всё равно, одним Ноем уже стало бы меньше.
- Я тебя сильнее.
- А я тебя бессмертнее.
- Что? Разве твой лотос не должен был уже осыпаться?
- …Новый.
- Новый лотос? Ты не шутишь? А я всё умолял Роад тебя не трогать! Зря, выходит.
- Вот почему она была такая злая…
- Меня благодари. Что-то мне кажется, моя драгоценная семья не слишком радуется моему возвращению…
- Что?...
- … Но мы отвлеклись. Ты спросил, что со мной произошло, так вот: ты тогда убил во мне что-то такое… хорошее. Уж не знаю, как ты умудрился. Потом я убил Неа, кое-кто мне в этом помог.
- Кросс?
- Ну да. А ты откуда знаешь?
- Он как-то обмолвился, что видел тебя, и упомянул какую-то оказанную им услугу.
- Суть в том, что я… в общем, настроил Ковчег против Неа, он ослаб и не смог оказывать мне сопротивления. Он погиб, но сущность Ноя я у него отнял.
- Зачем?
- Так получилось. Я не мог остаться в Ордене только из-за тебя, но сказать, что я ушёл ради тебя, тоже не могу. Я сделал это, чтобы остаться собой – вот и всё. Ковчегу всегда нужен Исполнитель, и этот Исполнитель должен быть Ноем.
Он ничего бы не понял в этом разговоре, если бы не Лави, который увидел, что вернувшийся с задания Канда ходит слишком уж задумчивый, и выпытал у него, что случилось. Мечник потом даже обрадовался своей временной искренности, правда, только многие годы спустя. Сидя же на кровати в своей комнате и слушая Книжника, он только ругался. На Аллена, этого невозможного ублюдка, который взял и всё запутал своими глупыми, но, как оказалось впоследствии, вполне логичными действиями, на Лави, который объяснил, почему Уолкер, не смотря на всю грязь его поступков, прав, если не с точки зрения справедливости, то с точки зрения падшего человека, которому ничто не чуждо, в том числе и отчаянное, разрывающее сердце самопожертвование, и на себя, потому что теперь уже ничего с этим не мог поделать.
- Он тот ещё уникум. Во-первых, я вообще не мог представить, что в тебя, с твоим-то омерзительным характером, может хоть кто-нибудь влюбиться. А уж он и подавно. Во-вторых, наш нервный малыш из-за этого начал очень чутко воспринимать всякое действие с твоей стороны, и когда ты его немного проткнул Мугеном, его ранимая душа не смогла этого вынести и умерла. Не полностью, потому что, в-третьих, Аллен - очень сильная личность - не мог позволить себе умереть. И простить предательство тоже не мог. Короче, душа его раздвоилась не на светлую и тёмную половинки, как по линеечке, но на… хм… романтическую и циничную, что ли. В общем, теперь он не способен испытывать жалость, сочувствие, радость за кого-то, а также ответственность, дружбу, любовь. И с точки зрения той половинки Аллена, что осталась жива, ему выгоднее примкнуть к Ноям. Поскольку каких-либо ценностей у него не осталось, и жизнь он рассматривает только как вопрос выгоды-невыгоды, он волен выбрать любую сторону. Согласись, человеку без моральных устоев самое место в их семье. Такому ничто не стоит одержать верх над одним напыщенным Ноем. Ну и Кросс тоже помог. Его вот понять я не могу. Или могу. Теперешний Аллен должен быть ему симпатичен.
- Но почему он тогда сказал… это?
- У меня есть объяснение, но уж больно оно слащавое, - Лави немного поёрзал, словно набираясь решимости озвучить мысль. - Он любил тебя всей душой, а умерла только половина. Но ты не обольщайся: теперь он не может испытывать, так сказать, чистые чувства, ему остались только… ммм… похоть, вожделение, алчность, ну и так далее, сам понимаешь…
…Аллен ни разу не показал перечисленных Лави чувств. Только вежливая учтивость и лёгкая печаль в глазах, когда они встречались. Но это – только для Канды. Все остальные были не то чтобы врагами – они просто не представляли для Аллена ничего. А в следующую их встречу, произошедшую, когда Канда и двое других экзорцистов пытались отбить у акума осколок Чистой силы, Аллен разрубил акума, подкрадывавшегося к мечнику со спины и, когда Канда чуть опустил катану, демонстрируя, что в данный момент нападать не собирается, протянул правую руку.
- Давно не виделись, Канда!
Тот, припомнив разговор с Лави, не торопился отвечать на рукопожатие, но Уолкер словно прочёл его мысли:
- Боишься, что я позволю себе что-то неприличное? Не знаешь, что можно ожидать от Ноя, имеющего на тебя вполне определённые виды? Тебя это смущает?
Канда свирепо смял его пальцы, надеясь сломать, но их владелец только улыбнулся и, резанув серебристой печалью глаз, произнёс:
- Я скучал, Юу, - под смех Уолкера Канда поклялся, что больше никогда не вырвет ладонь.
С тех пор они – рукопожатие и сказанная вполголоса фраза - стали ритуалом, непонятным, необъяснимым, и не требующим ни понятия, ни объяснения.
Мистер и миссис Шварцвельд выходили из поезда посреди ночи, поэтому сейчас сладко посапывали внизу, хотя времени было всего восемь вечера. Недомерок тоже заполз на своё место и, отвернувшись к стене, не то спал, не то делал вид. Вообще, выглядел он немного уставшим, но во время своей болтовни скрывал это, а вот когда начал взбираться на верхнюю полку, внезапно припал на одну руку, хотя тут же подобрался. Канда, незаметно наблюдавший за ним из-за книги, в которой за прошедшие два часа дай бог перелистнул страницы три, отметил про себя дрогнувшие пальцы и словно бы мутные от недосыпа глаза. Никак не прокомментировав его присутствие, он снова уткнулся в книгу, размышляя, что могло так вымотать обычно бодрого Аллена. И почему не сказал своего привычного «Я скучал»? Не то чтобы Канду это волновало – просто уже почти древняя привычка давала о себе знать. Они с Алленом – столетние старики, обманом сохранившие молодость и силу. Канда внезапно подумал, что теперь-то волосы Уолкера оказываются вполне приемлемыми. В душе, однако, ни он, ни Канда так и не смогли стать взрослее.
Что такое зрелость? Наличие опыта? Тогда они с недомерком оба – зрелее некуда. Почему тогда он, Юу, не чувствует в себе никакой умудрённости, высокомерия, снисходительности, спокойствия, присущего старшему поколению? Кровь, как и сто лет назад, яростно бежит по жилам, заставляя тело раз за разом бросаться в очередную безнадёжную драку, чтобы выйти из неё победителем. О прошедшем времени говорят только серые глаза напротив. Неизвестным Канде способом Аллен сумел за эти годы сделать невероятное – заставить его испытывать чувство вины. Но вовсе не за то, что из-за него Аллен стал Ноем, вовсе нет…
- Я скучал, - очередная «случайная» встреча в неприметном городке, куда экзорцист и Ной попадают «по воле сложившихся обстоятельств».
- Ты опять…
- Тебе неприятно осознание того, что я люблю тебя?
- Мне всё равно.
Это почти правда. Главное, что ублюдок не лезет к нему, а что уж он себе там думает – исключительно его собачье дело. Но, согласитесь, странно осознавать, что в тебя влюблён, не то что враг – Аллен Уолкер! Всё дело в человеке, а то, что он не на твоей стороне, только не очень важное дополнение к привычному образу.
Как такое могло произойти? «Не все дома» - чем не объяснение? Гораздо интереснее другой вопрос: его что, волнует, что он никогда не…
- Я знаю, что ты никогда не ответишь мне взаимностью, мне это теперь не особо нужно. Хотя какое тебе дело до того, что мне нужно? Зачем вообще ты со мной разговариваешь? Зачем приходишь, когда я зову? Только не говори, что тебе меня жаль, а то я…
- Лави погиб…
Этот разговор произошёл почти пятьдесят лет тому назад. Именно тогда, сообщив эту страшную для него новость, Канда начал уверяться в словах покойного теперь Книжника, которые раньше воспринимал, как попытку утешения. По крайней мере, на слова Канды Уолкер отреагировал неожиданно – отшатнулся и глянул почти с ужасом. Его выдержка изменила ему, и он долго судорожно вдыхал воздух, будто задыхаясь, предпринимая бесплодные попытки прийти в себя. А когда он наконец успокоился, Канде пришлось выдержать такой поток концентрированной лжи, что он едва удержался, чтобы не выбежать из трактира, где они сидели.
Аллен отчаянно пытался показать, что ему на Лави наплевать. Он не говорил – он показывал. Как ему скучно, как неинтересны ему любые новости, касающиеся Ордена и его обитателей, как он с гораздо большим удовольствием сейчас пошёл бы в соседний зал, где играли в карты, но ему неудобно перед Кандой, которого он сам позвал. Когда они расстались и Канда вышел на улицу и замер в задумчивости, над его головой, на втором этаже, где находились комнаты для желающих, раздался страшный грохот, будто с размаху врезался в стену дубовый шкаф.
Без Лави было тяжело. За время их дружбы Канда несколько отвык от одиночества и теперь заново привыкал пить его горькую чашу. Не с кем, вот теперь уж точно не с кем было поговорить, некого послушать, некого ждать после долгих заданий, не к кому возвращаться. А главное, некому было напомнить ему призрачную надежду, которой Юу, незаметно для себя, жил.
- Я встречался с ним в Стокгольме, и, ты знаешь, мне кажется, он изменился. Раньше с ним невозможно было разговаривать, а теперь в нём будто что-то проклёвывается от прежнего Аллена…
- Ты заметил? Он в этот раз никого не убил – только ранил. Интересно, как к этому отнесётся Граф?...
- Знаешь… не было никого у меня за спиной, и того акума никто уничтожить не мог. Не сам же он взорвался!...
- Почему-то Тики тебя невзлюбил. Где ты ему дорожку перебежал? А, знаю: видел, какими глазами он на Аллена смотрит? А поскольку наш милый мальчик уже имеет сердечную привязанность…
- Отозван большой отряд акума от мирной деревни. Несколько запланированных операций Ноев отложены на неопределённое время… И о чём только Тысячелетний думает?!...
Аллен никогда не распространялся о планах Ноев, никогда не предупреждал об опасности, о скором нападении. На вопрос об этом, он как-то ответил Канде:
- Ты же знаешь, единственное, что представляет для меня ценность – это ты. Но ты и сам в состоянии о себе позаботиться. Значит, причин для беспокойства у меня нет, предупреждать никого не надо.
- Какая же ты сволочь…
- На то я и Ной. Представь, что было бы, останься я на вашей стороне.
- Ты бы плевал на всех?
- Нет, ничего такого бы не было. Рувелье просто забрал бы меня в свои лаборатории, где на основе генов Ноя создал бы проект «4-ый экзорцист». Так что полунои дрались бы с Ноями. Прикольно, правда?
- Ты поэтому ушёл из Ордена?
- Юу, ты просто невыносим…
Что мы знаем о человеческой душе? О её свойствах, возможностях? Можно ли восстановить оторванный от неё кусок, или её целостность непреложна?
Лави знал бы ответ на этот вопрос. Хочется так думать. Иначе почему сейчас во сне пальцы Аллена стискивают свитер напротив сердца, и подушка под щекой намокла? Почему кажется, что другой рукой он хочет дотронуться до Юу, лежащего напротив, а дыхание судорожно сбивается?
Можно просто протянуть ладонь и накрыть ею мокрую щёку. Сказать себе, что за сто лет выдержки можно позволить себе и ему минутную слабость. Но что потом? К оружию, и защищать чужие идеалы, довольствуясь лишь рукопожатием и парой брошенных фраз?
Ну уж нет.
Они слишком долго ждали этого.
Двадцать лет не мог найти, чтобы сказать, наконец, что их война – закончилась.
Можно убить Тики, за то, что посмел к нему прикоснуться.
Когда для тебя во всём мире важен только один человек, ты можешь выбрать любую сторону или остаться в стороне – ведь их война вас не касается. Даже бессмертным полагается отставка.
А увидеть в вечерних сумерках едва тронувшую пухлые подростковые губы улыбку может сравниться с захватом вражеского штаба и так похоже на счастье…
- Куда ты теперь?
- Туда же, куда и ты.
- Ах да, у нас же одна цель – Чистая сила. Ты будешь со мной драться?
- Тупой Мояши, ты не поумнел ни на день.
- Что…
- Простите, можно с вами познакомиться? – смелая девица слегка оттеснила плечом Аллена, обращаясь к Канде. Неподалёку стояла стайка её подружек, они с молчаливым восторгом наблюдали за дерзкой попыткой завязать знакомство.
- Вы только что приехали в наш город? Хотите, я вам здесь всё покажу? Экскурсия бесплатно, - девушка явно привыкла брать всё, что ей захочется. - Ну что, пошли?
- Я не знакомлюсь с грубыми малолетками. Если ты не заметила, я разговаривал не с тобой. В следующий раз задумайся, хотят ли с тобой вообще знакомиться, мелочь, - девушка хлопнула губами от удивления и глянула на Аллена, который опешил не меньше её самой. Окинув его обиженным взглядом, она зло посмотрела на Юу и бросила в сердцах:
- Ну и целуйся с ним! - и круто развернувшись, направилась к подружкам, которые, приоткрыв рты, разглядывали что-то за её спиной. Оглянувшись, она увидела, как понравившийся ей молодой человек с загадочной внешностью крепко прижимает к себе худого седовласого подростка и… целует.
- Придурки…
@темы: Аллен\Канда