Название: Честь отдают генералам
Автор: Лэрт Раота (miralissa)
Фэндом: D.Gray-man
Пейринг: Юллен, Кросс/Аллен
Жанр: ангст, romance, ХЭ
Рейтинг: PG-13
Состояние: закончен
Размер: мини
Дисклеймер: герои не мои.
Размещение: с этой шапкой и меня предупредите
Предупреждение: Аллен уке, и Канда тоже ООС... только не ругайтесь!)))
читать дальше
— Знаешь, два года прошло, а до сих пор передергивает, как вспомню, — Аллен в очередной раз отхлебнул виски прямо из горлышка, невидящим взглядом глядя на пламя камина. Еле слышный шепот Уолкера звучал так тихо, что рыжему книжнику приходилось наклоняться почти к губам ПрОклятого. – И как он заставил меня пить, и как мне было сначала хорошо, когда мы целовались. Я тогда не умел ни черта, но ему нравилось, что я такой. А потом… в общем, это было очень страшно. Он только что целовал меня и гладил, а тут вдруг набросился, как сумасшедший. Я испугался, дергался и вырывался. Наверное, поэтому было так дико больно. Я кричал, а он зажал мне руки и… короче, Лави, оно тебе надо?
— Я… прости, что спросил. Просто не ожидал, что твои воспоминания настолько… — книжник медленно покачал головой, не зная, что сказать. Когда он в шутку спросил Уолкера, девственник ли он и каким был его первый раз, он совершенно не рассчитывал услышать подобное из уст наивного и открытого с виду мальчишки. Да и вряд ли Аллен что-то рассказал, если бы не очень крепкий и хороший виски, которым экзорцисты решили изгнать начинавшуюся простуду.
Миссия была выполнена, акумы уничтожены, а Чистая Сила бережно хранилась в специально предназначенном ей контейнере в рюкзаке у Лави. Коротая время до поезда, экзорцистам пришлось остановиться на ночь в крошечной гостинице, где им смогли выделить только одну комнатку, в которой они сейчас целенаправленно напивались, чувствуя, как виски разгоняет кровь по венам, а холод, проморозивший их за эти несколько дней охоты на акум, выходит из мышц, оставляя приятную расслабленность.
— Прости, — еще раз растерянно проговорил Лави, отбирая бутылку у Аллена и делая изрядный глоток. – Только… а он что?
— Ну, он утром, конечно, когда увидел, в каком я состоянии, испугался… наверное, — Аллен опустил голову, внимательно глядя на тени от камина, мечущиеся по дощатому полу. – Напоил меня какими-то отварами, мазь принес, даже, кажется, Чистую Силу применил, я плохо помню. Как-то не до этого было, — Уолкер пожал плечами. – Он, по-моему, даже извинился… в своем стиле, конечно, не напрямую. А я… блин, да пусть бы не делал ничего, просто обнял бы, был рядом... мне хватило бы, а он…
— Ты любил его, — книжник удивленно глядел на товарища. – Но… Аллен, а что дальше?
— Дальше? – Аллен криво усмехнулся, переведя расфокусированный от алкоголя взгляд на рыжика. – А дальше ничего. Он пропал, не сказав ни слова, а я пришел к вам, в Орден. Остальное ты знаешь.
— Ты любил его… — задумчиво повторил Лави, допивая остатки алкоголя. – Аллен, а, когда он вернется, ты…
— Не думаю, что я до сих пор отношусь к нему так же, — Уолкер неожиданно улыбнулся, однако улыбка вышла очень неуверенной. – Все-таки, в детстве совершенно по-другому оцениваешь тех, кто восхищает тебя до дрожи в пальцах. Я, кажется, перерос эту одержимость. Любить Мариана Кросса – себе дороже выйдет. Уж это-то я знаю наверняка. А в конечном итоге, друг мой Лави, разговор этот вообще не имеет смысла. Генерал не вернется в ближайшие несколько лет, а мне и без него дел хватает.
— Вы спать вообще собираетесь, идиоты пьяные!? – раздался недовольный голос из темного угла, где стояла маленькая походная кровать. – Или мне Мугеном объяснить, что вы мешаете своей болтовней спать мне?
— Мы же шепотом, Юу, — книжник и Аллен от неожиданности подскочили на месте, однако Лави сразу же ответил. – Там же не слышно…
— Ваше невнятное шипение хуже воя акум, — безапелляционно заявил мечник, раздраженно отбрасывая заплетенные волосы за спину. – Да еще и спиртом своим тут все провоняли – уснуть невозможно.
— Но, Юу, ты же в другой части комнаты… — попробовал, было, спорить Лави, но Уолкер осторожно дотронулся до рукава рыжика.
— Оставь, он прав, поздно уже, — настроение у седоволосого экзорциста было отвратительным, а выпитый алкоголь оптимизма и радости не прибавил. Он уже сам был не рад, что так разоткровенничался. Лави, правда, о таком болтать не будет, но… как он мог забыть, что Канда тоже здесь? Вернее, о Канде он ни на минуту не забывал, но вот чувство напряжения и сдержанность проклятый виски явно притупил. Хоть он говорил очень тихо, но кто знает, что и сколько слышал мечник? Он-то думал, что Юу спит уже давно, а оказалось... – Пойдем уже спать, в самом деле.
— Наконец-то услышал от тебя хоть что-то здравое, Мояши, — пробурчал Канда. – Не знаю, о чем вы там секретничаете, но зато точно знаю, что, если вы в ближайшие три секунды не заткнетесь, то заткну вас я. Боюсь, что навсегда.
— Все-все, угомонись, — Лави примиряюще выставил ладони вперед. – Ложимся уже.
— Спокойной ночи, Канда, — Уолкер отправился в свой угол, втайне ожидая хоть презрительного «Тч!» из угла Канды. Но в комнате царило абсолютное молчание.
«Спокойной ночи, Канда!» – безнадежно повторил про себя Уолкер, закрывая глаза в совершенной уверенности, что не сомкнет глаз до утра.
Аллен лежал и просил у неба, чтобы Канда ничего не слышал из их разговора с Лави. Он и так его ненавидит и презирает, не хватало еще, чтобы он знал, как именно и чему учил генерал Кросс своего ученика. Уолкер расстроенно уткнулся носом в подушку. Пренебрежение мечника задевало его, заставляя каждый раз из кожи вон лезть, лишь бы доказать нелюдимому японцу, что он, Уолкер, тоже чего-то стоит. Аллен сам точно не понимал, почему это так важно для него, но с сумасшедшим упорством лез в самые опасные ситуации, брал на себя самые сложные задания и старался быть полезным везде, где только можно было, лишь бы Канда оценил и перестал смотреть на него, как на пустое место.
Но, когда Аллен как-то раз задумался о причинах своего поведения, ему показалось, что воздух в легких заканчивается, а сердце подпрыгнуло и застряло в горле, заставляя судорожно вдыхать.
Потому что его отношение к Юу Канде не ограничивалось просто желанием понравиться и показать себя достойно. Вернее, это было следствием. А причина… Но Аллен, поняв все сердцем, так и не решался озвучить её даже просто в мыслях. Иначе станет еще хуже, больнее и безнадежнее.
И стоит молиться и просить какие угодно силы неба и преисподней, чтобы у него, Уолкера, хватило способностей сдержаться, спрятать все в себе, не выдав Канде ни единым жестом и взглядом своей слабости и испорченности. Потому что, если Канда хоть что-то заподозрит – ненависть с его стороны станет просто непереносимой и даже привычно брошенное: «Тупой недомерок!» покажется музыкой по сравнению со льдом презрения, который обрушится на него со стороны Юу.
Канда не должен узнать.
С этой мыслью Уолкер вставал и ложился уже несколько месяцев подряд, изводя себя до такой степени, что даже парни из лаборатории смотрели на него с недоумением и жалостью, глядя на тени под покрасневшими глазами. Тренировки и миссии – вот чем ограничил Уолкер свою жизнь, пытаясь просто не думать о запретном и недоступном.
А запретный и недоступный постоянно находился в поле зрения – только руку протяни, если получить по ней не боишься. Синие как ночное небо глаза, вихрь роскошных волос за плечами, гордый разворот плеч, гладкая кожа длинных пальцев, сжимающих рукоять Мугена…
Аллен пытался забыть. Бесконечные миссии, изматывающая борьба с Четырнадцатым, Нои и Граф, акумы и снова миссии.
В общем, если кто-то не понял, Аллен Уолкер был не слишком-то счастлив. Мягко говоря.
***
Канда слышал все. Его создатели позаботились о том, чтобы у него было как можно меньше недостатков, и острый слух был дополнением к мгновенной реакции, быстрой регенерации и великолепному владению как своим телом, так и эмоциями.
Мечник всегда гордился умением держать лицо. Никто не мог бы прочитать, какие именно чувства обуревают Канду в тот или иной момент, хотя по скверному нелюдимому характеру можно было судить об этом и так. Но истинные эмоции были наглухо закрыты для всех, даже для тех, кого Канда знал уже давно и с кем в некотором роде успел сдружиться. Впрочем, друзья на то и друзья, чтобы понимать без слов и лишних вопросов. Поэтому Лави и Линалли просто научились принимать Юу таким, какой он есть и не требовать большего.
И все устраивало мечника, пока не появился этот Мояши. ПрОклятый. Ученик Кросса. Мелкий надоедливый Шпендель. Тот, кто без зазрения совести снился каждую ночь в таких бесстыдных снах, о толковании которых не напишут ни в одном приличном соннике. Хитрый сволочной гад с умопомрачительными глазами, в которые хотелось просто смотреть до скончания времен. Уолкер.
Канда пытался бороться с собой. Не было дня, чтобы он не обозвал Аллена или не затеял ссору, лишь бы разозлиться посильнее и не размякнуть при виде серьезных, мерцающих каким-то нездешним светом глаз и мягкой улыбки, касающейся губ Стручка так мимолетно, что казалось — бабочка пролетела мимо и оставила на розоватой коже едва заметный след пыльцы со своих крыльев. И за то, что такие сентиментальные сравнения и мысли лезут ему в голову, Канда тоже ненавидел или считал, что ненавидит Мояши. Он полагал, что подобного рода люди вообще не должны и близко допускаться в Орден, а то, что у них существует синхронизация с Чистой Силой – это ошибка природы, которую следует исправить как можно скорее. Мугеном.
Но только стоило представить себе, что этого раздражающего своей улыбкой идиота вдруг не станет – и на душе становилось как-то тяжело и беспросветно, а тоска с головой накрывала мечника, заставляя злиться на Уолкера все сильнее. И так – по кругу. Канда уже устал от подобных мыслей, устал от себя в таком неприглядном виде, устал от Мояши, который никогда не будет с ним. Да и вряд ли он приветствовал бы подобные отношения. А если да, то уж точно не с ним, Кандой, с которым они терпеть друг друга не могут. В общем, Юу находился в затруднительном эмоциональном цейтноте, когда желаемое и реальность никак не желали сойтись в одной точке, решительно отказываясь сочетаться хоть в сколько-нибудь удобоваримом виде.
А вот сейчас… Канда слышал все, до последнего слова, невидящими глазами глядя в стенку и полностью обратившись вслух, пока эти два выпивохи болтали всякую чушь. И, когда Лави спьяну задал такой, в общем-то, обычный для подвыпивших парней вопрос про первый раз, Канда приготовился выслушать неприятную, но вполне заурядную историю о какой-нибудь девице из приличной семьи, романтично давшей Уолкеру перед его отъездом в какую-нибудь Индию из Англии. Или в Англию из Индии. То, что подобного рода история не принесет Канде ничего хорошего в плане эмоций было понятно, но мечник заранее взял себя в руки и такие воспоминания были бы ему неприятны, но не удивили бы. Ну, в самом деле, не девственник же Уолкер, хотя…
«Мечтать не вредно!» — грубо осадил себя Канда. И вообще, было наплевать на сам факт наличия или присутствия девственности Уолкера. Хотелось просто, чтобы у него никого не было.
Но то, что его желанию не суждено было сбыться, Канда понял после первых же слов Шпенделя.
А факт того, что первым у Уолкера был его учитель, в которого сам Мояши был влюблен, как-то очень ощутимо ударил по сердцу, заставив бессильно стиснуть зубы. Канда едва удержался от того, чтобы не вскочить немедленно с постели, прижав Уолкера к стене и не отыметь его там же, ласково и до безумия нежно, так, чтобы ему было хорошо, так, чтобы он и думать забыл об этом рыжем пьянице и бабнике. И, как выяснилось, еще и насильнике. Не совсем, правда, но… он посмел напоить и трахнуть своего ученика. И его Мояши любит такую сволочь? Плевать, что он генерал и его сила в разы превосходит рядовых экзорцистов, плевать, плевать, плевать…
Вены на руках напряглись от напряжения, а ком в горле никак не хотел исчезать. Хотя, ну какое ему дело, что там у кого и с кем было?
Конечно, конец разговора немного успокоил Канду, но тоска, звучавшая в голосе Аллена, заставила болезненно передернуться, и, чтобы положить конец этой так не вовремя и не к месту услышанной правде, Канда угрожающе рявкнул, разгоняя коллег по углам.
А на «Спокойной ночи, Канда!» не ответил по самой простой причине – боялся, что голос дрогнет и чертов Мояши все поймет.
«Спокойной ночи, Уолкер!» — мысль проскользнула, оставив после себя что-то родное, словно забытое воспоминание о ком-то близком, который будет рядом всегда.
И до самого утра Канда не спал, лежа на кровати с закрытыми глазами и думал о том, что испытывает Уолкер к своему учителю и что ему, Канде, со всем этим делать.
***
Прошло уже несколько дней, а Канда все никак не мог забыть об этом глупом разговоре, невольным свидетелем которого он стал. А еще через неделю случилось знаменательное событие, которого в Ордене никто не ожидал: совершенно неожиданно вдруг вернулся Мариан Кросс, красивый, шумный и наглый, как обычно. Канда смотрел на рыжего генерала и страстно желал, чтобы он провалился сквозь землю или еще каким-то волшебным образом исчез. Потому что видеть, с каким восторгом и восхищением смотрит на учителя Уолкер было невыносимо. Мозг настойчиво сверлила фраза: «А любит ли Уолкер своего учителя до сих пор?».
И эта мысль так сильно захватила сознание мечника, что он, ненавидя себя за слабость, опустился до небывалого, по его мнению, позора: начал следить за Уолкером, жадно ловя каждое его выражение и слово, каждый жест, обращенный к учителю и каждый ответный позыв Мариана, который, как обычно, был очень красив и великолепно-небрежен, поражая воображение окружающих. Он гонял Аллена за выпивкой, отпускал сомнительные комплименты Миранде и даже Линалли, невзирая на Комуи, хамил самому Комуи и вообще всем, кто хоть как-то пытался наставить его на путь истинный. И пил в три горла. Но, как однажды сказал Уолкер Лави: «Графа перевоспитать проще, чем доказать генералу, что пить вредно».
А Канда продолжал следить, затаившись, как тигр в высокой траве. Он старался не выпускать Уолкера из поля зрения, особенно когда он и генерал пересекались в одной точке. И почти каждая их беседа и просто обмен репликами не оставались без внимания напряженных и хмурых темно-синих глаз.
***
В последние дни Аллен чувствовал себя особенно неуютно. Мало того, что внезапный приезд генерала Кросса порушил весь его и так крайне неустойчивый душевный покой, которого ему удалось с таким трудом достичь за эту неделю.
Канда словно задался целью еще больше измучить его, постоянно попадая в поле зрения. Уолкер все время ощущал, как его спину жжет пристальный взгляд глаз мечника. И, что еще хуже – Канда молчал. Не обзывал его презрительно клопом и шпенделем, не рычал постоянно: «Мояши!» и не задевал плечом при выходе из общей столовой Ордена. Он просто смотрел и молчал, что нервировало Аллена до уровня крайнего раздражения. Ну, скажите на милость, зачем лишний раз показывать свое презрение к нему? Все и так поняли, что Канде противен Уолкер до такой степени, что его уже даже обругать не хочется, не говоря уже о том, чтобы обратиться с какой-нибудь нормальной фразой. Но зачем же так демонстративно его избегать вблизи и следить издали? Неужели, Канда боится, что он может представлять опасность и следит за ним, чтобы, если что, быстро с ним разобраться по-своему?
И Аллен по ночам, закусывая уголок подушки, едва сдерживал злые отчаянные слезы, утыкаясь лбом в теплый бок Тимкампи, и отчаянно ласкал себя, бурно кончая с именем Канды на губах. Голем сочувствовал хозяину, но совершенно не знал, как помочь. Уже одно ясно, что хозяин переживает из-за длинноволосого экзорциста – постоянно шепчет его имя, когда засыпает и часто всхлипывает в подушку, во сне, разумеется. Его хозяин сильный, он не плачет при ком-то, а все время улыбается, но вот во сне он очень несчастен. Все это голем понимал своим маленьким умишком, но помочь Аллену ничем не мог, оставаясь просто золотистым шариком, который пытался согреть Аллена по ночам своим теплом.
А тут еще генерал со своими обычными «сходи-подай-принеси». Сколько раз Аллен клялся себе, что откажется выполнять все эти дурацкие приказы, а вот поди ж ты! Стоит генералу, прищурившись, о чем-то его попросить – и он стремглав бросается выполнять, как будто ему снова тринадцать, а генерал – сияющий недоступный образ, которым можно только восхищаться и ничего более.
Так и было раньше. Только вот не теперь, когда все мысли Уолкера были заняты неким мечником. Сейчас генеральское самодурство раздражало, хотя уважение к учителю перевешивало и Аллен нехотя, но выполнял все поручения Мариана Кросса.
Вот и сейчас он шел, неся с кухни поднос с едой и неизменной бутылкой для генерала, который даже поленился сам выйти из комнаты, а погнал Аллена, настроение которого было, как и всегда в последнее время мрачное и угрюмое.
Поэтому, поглощенный мыслями о Канде, Аллен не заметил самого Канду, который бесшумно двигался за ним, скрываясь в тени стен длинного каменного коридора.
***
— Заходи, глупый ученик, — генерал встретил приход Аллена, вальяжно развалившись на диване. Судя по паре пустых бутылок, валявшихся у изножья кровати, Мариан Кросс был изрядно пьян. – Принес?
— Куда я денусь? – проворчал Уолкер, недовольно плюхнув поднос с принесенной снедью так, что тарелки задребезжали. И когда вы уже прекратите пить как завзятый пьяница?
— Почему как? – захохотал генерал, выливая изрядное количество виски из бутылки в стакан. – Я живу так, как мне нравится, глупый. А ты, как вижу, так этому и не научился. Ну, ничего, это поправимо…
Аллен сам не понял, как оказался лежащим на спине на диване. Мариан прижал его сверху всем телом, дыша перегаром прямо ему в лицо.
— Что вы… — Уолкер трепыхнулся, зло скривив губы. – Отпустите немедленно, вы, старый извращенец!
Руки были плотно прижаты к дивану, а спихнуть тяжелое тело Кросса с себя было практически невозможно. Аллен задергался еще сильнее, с ужасом понимая, что высвободиться ему не удастся, а применять Чистую Силу бесполезно – все равно учитель сильнее, да и позориться перед другими не хотелось.
Кросс впился в губы ученика своими, срывая с него сюртук экзорциста. Аллен извивался, кусался и бился под телом Кросса, с каждой секундой понимая, что вряд ли он сможет еще долго сопротивляться.
И, почувствовав, как жадные руки генерала проникли к нему под одежду, он, как в бреду выкрикнул имя того, о ком были все его мысли последние несколько месяцев, словно в тайной безумной надежде, что он придет и поможет.
***
Все это время стоящий под дверью комнаты генерала Канда был занят решением сложного вопроса, что ему делать дальше. Надо было уходить, пока его не застукали здесь и не стали выяснять, зачем он торчит под дверью генерала Кросса. Но... там же Уолкер! И Канда, совершенно изругав себя за слабость и изревновавшись как ненормальный, уже собрался, было, уходить. В конце концов, это личное дело Стручка с кем спать и кого любить. Ясно же, что любовь не для таких, как Канда, так чего же зря стараться и…
Но тут раздавшийся из-за двери полузадушенный вскрик заставил Канду насторожиться. А, когда через долю секунды он осознал, что кричит Мояши, да еще и его имя, мечник стремглав бросился в комнату, даже не заметив, что вынес дверь, между прочим, дубовую и очень прочную.
Увиденное заставило мечника взбеситься до такой степени, что в голове помутнело. Не помня себя, Юу выхватил Муген, бросившись к Кроссу, который, захохотав, легко вскочил и увернулся от удара разъяренного Канды.
— Отойди от него, ублюдок! – прошипел Канда, загораживая собой встрепанного Уолкера, который тщетно пытался запахнуть на себе разорванную одежду. – Попробуй только хоть на шаг к нему подойти, убью!
Уолкер уже оправился от изумления и, вскочив с дивана, встал рядом с Юу, решительно активируя Чистую Силу.
— Только попробуйте что-нибудь выкинуть! Только троньте его! – тихо предупредил он генерала, становясь чуть впереди Канды, теперь уже сам загораживая мечника. – Я вас на части порву!
— Рассвирепели мухи, как тигры! – Мариан Кросс расхохотался еще громче, падая в кресло и припадая к почти пустому стакану, где на дне плескалось еще с польпальца прозрачной жидкости. – Да не сделаю я ничего твоему японцу, можешь не строить из себя мученика. Тоже мне, придурки влюбленные нашлись! Этот болван с мечом ходит за тобой тенью вот уже несколько дней, я с самого начала за ним наблюдаю. И ты тоже, страдаешь тут, с заплаканными глазами шастаешь, стыд и срам, а не ученик! Я сначала думал, из-за девчонки какой-нибудь, а тут – бац! – самурай!
Растерянность и смущение, появившиеся на лицах обоих экзорцистов были такими явными, что генерал совершенно задохнулся от смеха, вытирая непрошеные слезы
— Я тебя сразу заметил, еще когда Аллен входил, — отсмеявшись, объяснил Кросс онемевшему от возмущения Юу. – Мне вот и стало интересно, насколько далеко ты зайдешь в стремлении защитить его.
Канда презрительно отвернулся, с ужасом чувствуя, как теплеют его щеки
— Вы гад, учитель! А одежду зачем рвать было? – Аллен избегал смотреть на Канду, впрочем, совершенно взаимно.
— Для достоверности! – легко объяснил Кросс, однако Канда звериным чутьем собственника уловил смущение в голосе и во взгляде Мариана.
— Идем, Уолкер! – Канда решительно потянул седоволосого экзорциста к двери. – Нечего тут оставаться.
— Береги его! – раздался из-за спин совершенно серьезный и абсолютно трезвый голос генерала. – Я в свое время не смог...
— Без вас разберусь! – грубо оборвал генерала Канда, не заботясь о субординации.
Но Мариан Кросс только ухмыльнулся в ответ, немного грустно глядя на то, как закрывается дверь за спинами двух молодых идиотов, которым самим так и не хватило духа сказать друг другу о том, что делало их из почти всесильных экзорцистов просто влюбленными людьми.
***
— Куда ты меня тащишь, Канда? – подал голос Аллен, все еще до конца не пришедший в себя.
Канда, судя по всему, еще тоже действовал на автомате, крепко вцепившись в запястье Уолкера, и, стремительно шагая по коридору, волок растрепанного Мояши за собой.
— К себе, — коротко объяснил Юу.
— Зачем?
— А ты что, собираешься в таком виде по этажам бежать до своей комнаты? – Аллен растерянно оглядел свои вырванные «с мясом» крючки и пуговицы. – Я дам тебе что-нибудь из своих шмоток – переоденешься. Потом вернешь – я тебе не фабрика готовой одежды.
Втащив Уолкера в комнату, Юу в нерешительности остановился, прикидывая, что бы дать ему из крайне скудных запасов своего гардероба. Кроме того, было очень жарко и неловко стоять рядом с Алленом наедине, да еще и после всех слов чертова генерала. Неужели, было так заметно? И неужели правда, что Уолкер его… Уолкер тоже?..
— Канда, — осторожный шепот за спиной вынудил Юу еще сильнее сжать кулаки. – Я… надоело мне уже молчать… я хочу сказать… спросить… — Уолкер неловко замолк, заставив мечника взвыть от нетерпения.
— Спрашивай уже, Мояши! – не выдержал Канда, стремительно оборачиваясь и хватая растерянного ПрОклятого за руку.
Аллен стоял и пытливо смотрел прямо в глаза японца, не пытаясь вырваться, но и не делая первого шага.
И тогда его сделал Канда. Осторожно притянув Уолкера к себе, мечник очень неуверенно нашел его губы своими, прикоснувшись к ним почти невесомо, словно боясь обидеть или оскорбить. Но Уолкер не обиделся и уж тем более не оскорбился. Он только уткнулся лицом в грудь Канды, обхватив его обеими руками так сильно, словно боялся, что отберут.
Все то, о чем болело сердце и душа сейчас казалось бесценным подарком судьбы. Просто потому, что Канда тоже вот так стоит и осторожно обнимает его в ответ. А больше и не надо ничего. Пока и этого хватит с лихвой, не стоит жадничать.
Следующий поцелуй был уже более уверенным, глубоким, честным, словно они наконец-то решили открыться друг другу в том, что так тщательно и долго загоняли в самые потаённые глубины своих душ, не желая поверить в счастливый для них обоих исход.
Нижняя губа Уолкера дрогнула и слегка приоткрылась, словно приглашая, и язык Канды нетерпеливо скользнул внутрь. И вот тогда Юу почувствовал, как с души упал его персональный камень. Он притиснул к себе этого невозможного Мояши изо всех сил, яростно сплетая его язык со своим.
Несколько минут в комнате слышалось только сбившееся дыхание и шорох сминаемой нетерпеливыми руками одежды. Глаза обоих были открыты, потому что и тому и другому не хотелось терять ни секунды любования на покрасневшие губы и едва сдерживаемый блеск глаз любимого человека, доставшегося с таким трудом и выцарапанного у судьбы в тот момент, когда, казалось, пропало абсолютно все.
— Что ты хотел сказать? – помолчав, Юу перевел дыхание, пытливо вглядываясь в сияющие мягким светом глаза.
— Я… уже сказал…- улыбнулся Уолкер, и снова потянулся за поцелуем.
Автор: Лэрт Раота (miralissa)
Фэндом: D.Gray-man
Пейринг: Юллен, Кросс/Аллен
Жанр: ангст, romance, ХЭ
Рейтинг: PG-13
Состояние: закончен
Размер: мини
Дисклеймер: герои не мои.
Размещение: с этой шапкой и меня предупредите
Предупреждение: Аллен уке, и Канда тоже ООС... только не ругайтесь!)))
читать дальше
— Знаешь, два года прошло, а до сих пор передергивает, как вспомню, — Аллен в очередной раз отхлебнул виски прямо из горлышка, невидящим взглядом глядя на пламя камина. Еле слышный шепот Уолкера звучал так тихо, что рыжему книжнику приходилось наклоняться почти к губам ПрОклятого. – И как он заставил меня пить, и как мне было сначала хорошо, когда мы целовались. Я тогда не умел ни черта, но ему нравилось, что я такой. А потом… в общем, это было очень страшно. Он только что целовал меня и гладил, а тут вдруг набросился, как сумасшедший. Я испугался, дергался и вырывался. Наверное, поэтому было так дико больно. Я кричал, а он зажал мне руки и… короче, Лави, оно тебе надо?
— Я… прости, что спросил. Просто не ожидал, что твои воспоминания настолько… — книжник медленно покачал головой, не зная, что сказать. Когда он в шутку спросил Уолкера, девственник ли он и каким был его первый раз, он совершенно не рассчитывал услышать подобное из уст наивного и открытого с виду мальчишки. Да и вряд ли Аллен что-то рассказал, если бы не очень крепкий и хороший виски, которым экзорцисты решили изгнать начинавшуюся простуду.
Миссия была выполнена, акумы уничтожены, а Чистая Сила бережно хранилась в специально предназначенном ей контейнере в рюкзаке у Лави. Коротая время до поезда, экзорцистам пришлось остановиться на ночь в крошечной гостинице, где им смогли выделить только одну комнатку, в которой они сейчас целенаправленно напивались, чувствуя, как виски разгоняет кровь по венам, а холод, проморозивший их за эти несколько дней охоты на акум, выходит из мышц, оставляя приятную расслабленность.
— Прости, — еще раз растерянно проговорил Лави, отбирая бутылку у Аллена и делая изрядный глоток. – Только… а он что?
— Ну, он утром, конечно, когда увидел, в каком я состоянии, испугался… наверное, — Аллен опустил голову, внимательно глядя на тени от камина, мечущиеся по дощатому полу. – Напоил меня какими-то отварами, мазь принес, даже, кажется, Чистую Силу применил, я плохо помню. Как-то не до этого было, — Уолкер пожал плечами. – Он, по-моему, даже извинился… в своем стиле, конечно, не напрямую. А я… блин, да пусть бы не делал ничего, просто обнял бы, был рядом... мне хватило бы, а он…
— Ты любил его, — книжник удивленно глядел на товарища. – Но… Аллен, а что дальше?
— Дальше? – Аллен криво усмехнулся, переведя расфокусированный от алкоголя взгляд на рыжика. – А дальше ничего. Он пропал, не сказав ни слова, а я пришел к вам, в Орден. Остальное ты знаешь.
— Ты любил его… — задумчиво повторил Лави, допивая остатки алкоголя. – Аллен, а, когда он вернется, ты…
— Не думаю, что я до сих пор отношусь к нему так же, — Уолкер неожиданно улыбнулся, однако улыбка вышла очень неуверенной. – Все-таки, в детстве совершенно по-другому оцениваешь тех, кто восхищает тебя до дрожи в пальцах. Я, кажется, перерос эту одержимость. Любить Мариана Кросса – себе дороже выйдет. Уж это-то я знаю наверняка. А в конечном итоге, друг мой Лави, разговор этот вообще не имеет смысла. Генерал не вернется в ближайшие несколько лет, а мне и без него дел хватает.
— Вы спать вообще собираетесь, идиоты пьяные!? – раздался недовольный голос из темного угла, где стояла маленькая походная кровать. – Или мне Мугеном объяснить, что вы мешаете своей болтовней спать мне?
— Мы же шепотом, Юу, — книжник и Аллен от неожиданности подскочили на месте, однако Лави сразу же ответил. – Там же не слышно…
— Ваше невнятное шипение хуже воя акум, — безапелляционно заявил мечник, раздраженно отбрасывая заплетенные волосы за спину. – Да еще и спиртом своим тут все провоняли – уснуть невозможно.
— Но, Юу, ты же в другой части комнаты… — попробовал, было, спорить Лави, но Уолкер осторожно дотронулся до рукава рыжика.
— Оставь, он прав, поздно уже, — настроение у седоволосого экзорциста было отвратительным, а выпитый алкоголь оптимизма и радости не прибавил. Он уже сам был не рад, что так разоткровенничался. Лави, правда, о таком болтать не будет, но… как он мог забыть, что Канда тоже здесь? Вернее, о Канде он ни на минуту не забывал, но вот чувство напряжения и сдержанность проклятый виски явно притупил. Хоть он говорил очень тихо, но кто знает, что и сколько слышал мечник? Он-то думал, что Юу спит уже давно, а оказалось... – Пойдем уже спать, в самом деле.
— Наконец-то услышал от тебя хоть что-то здравое, Мояши, — пробурчал Канда. – Не знаю, о чем вы там секретничаете, но зато точно знаю, что, если вы в ближайшие три секунды не заткнетесь, то заткну вас я. Боюсь, что навсегда.
— Все-все, угомонись, — Лави примиряюще выставил ладони вперед. – Ложимся уже.
— Спокойной ночи, Канда, — Уолкер отправился в свой угол, втайне ожидая хоть презрительного «Тч!» из угла Канды. Но в комнате царило абсолютное молчание.
«Спокойной ночи, Канда!» – безнадежно повторил про себя Уолкер, закрывая глаза в совершенной уверенности, что не сомкнет глаз до утра.
Аллен лежал и просил у неба, чтобы Канда ничего не слышал из их разговора с Лави. Он и так его ненавидит и презирает, не хватало еще, чтобы он знал, как именно и чему учил генерал Кросс своего ученика. Уолкер расстроенно уткнулся носом в подушку. Пренебрежение мечника задевало его, заставляя каждый раз из кожи вон лезть, лишь бы доказать нелюдимому японцу, что он, Уолкер, тоже чего-то стоит. Аллен сам точно не понимал, почему это так важно для него, но с сумасшедшим упорством лез в самые опасные ситуации, брал на себя самые сложные задания и старался быть полезным везде, где только можно было, лишь бы Канда оценил и перестал смотреть на него, как на пустое место.
Но, когда Аллен как-то раз задумался о причинах своего поведения, ему показалось, что воздух в легких заканчивается, а сердце подпрыгнуло и застряло в горле, заставляя судорожно вдыхать.
Потому что его отношение к Юу Канде не ограничивалось просто желанием понравиться и показать себя достойно. Вернее, это было следствием. А причина… Но Аллен, поняв все сердцем, так и не решался озвучить её даже просто в мыслях. Иначе станет еще хуже, больнее и безнадежнее.
И стоит молиться и просить какие угодно силы неба и преисподней, чтобы у него, Уолкера, хватило способностей сдержаться, спрятать все в себе, не выдав Канде ни единым жестом и взглядом своей слабости и испорченности. Потому что, если Канда хоть что-то заподозрит – ненависть с его стороны станет просто непереносимой и даже привычно брошенное: «Тупой недомерок!» покажется музыкой по сравнению со льдом презрения, который обрушится на него со стороны Юу.
Канда не должен узнать.
С этой мыслью Уолкер вставал и ложился уже несколько месяцев подряд, изводя себя до такой степени, что даже парни из лаборатории смотрели на него с недоумением и жалостью, глядя на тени под покрасневшими глазами. Тренировки и миссии – вот чем ограничил Уолкер свою жизнь, пытаясь просто не думать о запретном и недоступном.
А запретный и недоступный постоянно находился в поле зрения – только руку протяни, если получить по ней не боишься. Синие как ночное небо глаза, вихрь роскошных волос за плечами, гордый разворот плеч, гладкая кожа длинных пальцев, сжимающих рукоять Мугена…
Аллен пытался забыть. Бесконечные миссии, изматывающая борьба с Четырнадцатым, Нои и Граф, акумы и снова миссии.
В общем, если кто-то не понял, Аллен Уолкер был не слишком-то счастлив. Мягко говоря.
***
Канда слышал все. Его создатели позаботились о том, чтобы у него было как можно меньше недостатков, и острый слух был дополнением к мгновенной реакции, быстрой регенерации и великолепному владению как своим телом, так и эмоциями.
Мечник всегда гордился умением держать лицо. Никто не мог бы прочитать, какие именно чувства обуревают Канду в тот или иной момент, хотя по скверному нелюдимому характеру можно было судить об этом и так. Но истинные эмоции были наглухо закрыты для всех, даже для тех, кого Канда знал уже давно и с кем в некотором роде успел сдружиться. Впрочем, друзья на то и друзья, чтобы понимать без слов и лишних вопросов. Поэтому Лави и Линалли просто научились принимать Юу таким, какой он есть и не требовать большего.
И все устраивало мечника, пока не появился этот Мояши. ПрОклятый. Ученик Кросса. Мелкий надоедливый Шпендель. Тот, кто без зазрения совести снился каждую ночь в таких бесстыдных снах, о толковании которых не напишут ни в одном приличном соннике. Хитрый сволочной гад с умопомрачительными глазами, в которые хотелось просто смотреть до скончания времен. Уолкер.
Канда пытался бороться с собой. Не было дня, чтобы он не обозвал Аллена или не затеял ссору, лишь бы разозлиться посильнее и не размякнуть при виде серьезных, мерцающих каким-то нездешним светом глаз и мягкой улыбки, касающейся губ Стручка так мимолетно, что казалось — бабочка пролетела мимо и оставила на розоватой коже едва заметный след пыльцы со своих крыльев. И за то, что такие сентиментальные сравнения и мысли лезут ему в голову, Канда тоже ненавидел или считал, что ненавидит Мояши. Он полагал, что подобного рода люди вообще не должны и близко допускаться в Орден, а то, что у них существует синхронизация с Чистой Силой – это ошибка природы, которую следует исправить как можно скорее. Мугеном.
Но только стоило представить себе, что этого раздражающего своей улыбкой идиота вдруг не станет – и на душе становилось как-то тяжело и беспросветно, а тоска с головой накрывала мечника, заставляя злиться на Уолкера все сильнее. И так – по кругу. Канда уже устал от подобных мыслей, устал от себя в таком неприглядном виде, устал от Мояши, который никогда не будет с ним. Да и вряд ли он приветствовал бы подобные отношения. А если да, то уж точно не с ним, Кандой, с которым они терпеть друг друга не могут. В общем, Юу находился в затруднительном эмоциональном цейтноте, когда желаемое и реальность никак не желали сойтись в одной точке, решительно отказываясь сочетаться хоть в сколько-нибудь удобоваримом виде.
А вот сейчас… Канда слышал все, до последнего слова, невидящими глазами глядя в стенку и полностью обратившись вслух, пока эти два выпивохи болтали всякую чушь. И, когда Лави спьяну задал такой, в общем-то, обычный для подвыпивших парней вопрос про первый раз, Канда приготовился выслушать неприятную, но вполне заурядную историю о какой-нибудь девице из приличной семьи, романтично давшей Уолкеру перед его отъездом в какую-нибудь Индию из Англии. Или в Англию из Индии. То, что подобного рода история не принесет Канде ничего хорошего в плане эмоций было понятно, но мечник заранее взял себя в руки и такие воспоминания были бы ему неприятны, но не удивили бы. Ну, в самом деле, не девственник же Уолкер, хотя…
«Мечтать не вредно!» — грубо осадил себя Канда. И вообще, было наплевать на сам факт наличия или присутствия девственности Уолкера. Хотелось просто, чтобы у него никого не было.
Но то, что его желанию не суждено было сбыться, Канда понял после первых же слов Шпенделя.
А факт того, что первым у Уолкера был его учитель, в которого сам Мояши был влюблен, как-то очень ощутимо ударил по сердцу, заставив бессильно стиснуть зубы. Канда едва удержался от того, чтобы не вскочить немедленно с постели, прижав Уолкера к стене и не отыметь его там же, ласково и до безумия нежно, так, чтобы ему было хорошо, так, чтобы он и думать забыл об этом рыжем пьянице и бабнике. И, как выяснилось, еще и насильнике. Не совсем, правда, но… он посмел напоить и трахнуть своего ученика. И его Мояши любит такую сволочь? Плевать, что он генерал и его сила в разы превосходит рядовых экзорцистов, плевать, плевать, плевать…
Вены на руках напряглись от напряжения, а ком в горле никак не хотел исчезать. Хотя, ну какое ему дело, что там у кого и с кем было?
Конечно, конец разговора немного успокоил Канду, но тоска, звучавшая в голосе Аллена, заставила болезненно передернуться, и, чтобы положить конец этой так не вовремя и не к месту услышанной правде, Канда угрожающе рявкнул, разгоняя коллег по углам.
А на «Спокойной ночи, Канда!» не ответил по самой простой причине – боялся, что голос дрогнет и чертов Мояши все поймет.
«Спокойной ночи, Уолкер!» — мысль проскользнула, оставив после себя что-то родное, словно забытое воспоминание о ком-то близком, который будет рядом всегда.
И до самого утра Канда не спал, лежа на кровати с закрытыми глазами и думал о том, что испытывает Уолкер к своему учителю и что ему, Канде, со всем этим делать.
***
Прошло уже несколько дней, а Канда все никак не мог забыть об этом глупом разговоре, невольным свидетелем которого он стал. А еще через неделю случилось знаменательное событие, которого в Ордене никто не ожидал: совершенно неожиданно вдруг вернулся Мариан Кросс, красивый, шумный и наглый, как обычно. Канда смотрел на рыжего генерала и страстно желал, чтобы он провалился сквозь землю или еще каким-то волшебным образом исчез. Потому что видеть, с каким восторгом и восхищением смотрит на учителя Уолкер было невыносимо. Мозг настойчиво сверлила фраза: «А любит ли Уолкер своего учителя до сих пор?».
И эта мысль так сильно захватила сознание мечника, что он, ненавидя себя за слабость, опустился до небывалого, по его мнению, позора: начал следить за Уолкером, жадно ловя каждое его выражение и слово, каждый жест, обращенный к учителю и каждый ответный позыв Мариана, который, как обычно, был очень красив и великолепно-небрежен, поражая воображение окружающих. Он гонял Аллена за выпивкой, отпускал сомнительные комплименты Миранде и даже Линалли, невзирая на Комуи, хамил самому Комуи и вообще всем, кто хоть как-то пытался наставить его на путь истинный. И пил в три горла. Но, как однажды сказал Уолкер Лави: «Графа перевоспитать проще, чем доказать генералу, что пить вредно».
А Канда продолжал следить, затаившись, как тигр в высокой траве. Он старался не выпускать Уолкера из поля зрения, особенно когда он и генерал пересекались в одной точке. И почти каждая их беседа и просто обмен репликами не оставались без внимания напряженных и хмурых темно-синих глаз.
***
В последние дни Аллен чувствовал себя особенно неуютно. Мало того, что внезапный приезд генерала Кросса порушил весь его и так крайне неустойчивый душевный покой, которого ему удалось с таким трудом достичь за эту неделю.
Канда словно задался целью еще больше измучить его, постоянно попадая в поле зрения. Уолкер все время ощущал, как его спину жжет пристальный взгляд глаз мечника. И, что еще хуже – Канда молчал. Не обзывал его презрительно клопом и шпенделем, не рычал постоянно: «Мояши!» и не задевал плечом при выходе из общей столовой Ордена. Он просто смотрел и молчал, что нервировало Аллена до уровня крайнего раздражения. Ну, скажите на милость, зачем лишний раз показывать свое презрение к нему? Все и так поняли, что Канде противен Уолкер до такой степени, что его уже даже обругать не хочется, не говоря уже о том, чтобы обратиться с какой-нибудь нормальной фразой. Но зачем же так демонстративно его избегать вблизи и следить издали? Неужели, Канда боится, что он может представлять опасность и следит за ним, чтобы, если что, быстро с ним разобраться по-своему?
И Аллен по ночам, закусывая уголок подушки, едва сдерживал злые отчаянные слезы, утыкаясь лбом в теплый бок Тимкампи, и отчаянно ласкал себя, бурно кончая с именем Канды на губах. Голем сочувствовал хозяину, но совершенно не знал, как помочь. Уже одно ясно, что хозяин переживает из-за длинноволосого экзорциста – постоянно шепчет его имя, когда засыпает и часто всхлипывает в подушку, во сне, разумеется. Его хозяин сильный, он не плачет при ком-то, а все время улыбается, но вот во сне он очень несчастен. Все это голем понимал своим маленьким умишком, но помочь Аллену ничем не мог, оставаясь просто золотистым шариком, который пытался согреть Аллена по ночам своим теплом.
А тут еще генерал со своими обычными «сходи-подай-принеси». Сколько раз Аллен клялся себе, что откажется выполнять все эти дурацкие приказы, а вот поди ж ты! Стоит генералу, прищурившись, о чем-то его попросить – и он стремглав бросается выполнять, как будто ему снова тринадцать, а генерал – сияющий недоступный образ, которым можно только восхищаться и ничего более.
Так и было раньше. Только вот не теперь, когда все мысли Уолкера были заняты неким мечником. Сейчас генеральское самодурство раздражало, хотя уважение к учителю перевешивало и Аллен нехотя, но выполнял все поручения Мариана Кросса.
Вот и сейчас он шел, неся с кухни поднос с едой и неизменной бутылкой для генерала, который даже поленился сам выйти из комнаты, а погнал Аллена, настроение которого было, как и всегда в последнее время мрачное и угрюмое.
Поэтому, поглощенный мыслями о Канде, Аллен не заметил самого Канду, который бесшумно двигался за ним, скрываясь в тени стен длинного каменного коридора.
***
— Заходи, глупый ученик, — генерал встретил приход Аллена, вальяжно развалившись на диване. Судя по паре пустых бутылок, валявшихся у изножья кровати, Мариан Кросс был изрядно пьян. – Принес?
— Куда я денусь? – проворчал Уолкер, недовольно плюхнув поднос с принесенной снедью так, что тарелки задребезжали. И когда вы уже прекратите пить как завзятый пьяница?
— Почему как? – захохотал генерал, выливая изрядное количество виски из бутылки в стакан. – Я живу так, как мне нравится, глупый. А ты, как вижу, так этому и не научился. Ну, ничего, это поправимо…
Аллен сам не понял, как оказался лежащим на спине на диване. Мариан прижал его сверху всем телом, дыша перегаром прямо ему в лицо.
— Что вы… — Уолкер трепыхнулся, зло скривив губы. – Отпустите немедленно, вы, старый извращенец!
Руки были плотно прижаты к дивану, а спихнуть тяжелое тело Кросса с себя было практически невозможно. Аллен задергался еще сильнее, с ужасом понимая, что высвободиться ему не удастся, а применять Чистую Силу бесполезно – все равно учитель сильнее, да и позориться перед другими не хотелось.
Кросс впился в губы ученика своими, срывая с него сюртук экзорциста. Аллен извивался, кусался и бился под телом Кросса, с каждой секундой понимая, что вряд ли он сможет еще долго сопротивляться.
И, почувствовав, как жадные руки генерала проникли к нему под одежду, он, как в бреду выкрикнул имя того, о ком были все его мысли последние несколько месяцев, словно в тайной безумной надежде, что он придет и поможет.
***
Все это время стоящий под дверью комнаты генерала Канда был занят решением сложного вопроса, что ему делать дальше. Надо было уходить, пока его не застукали здесь и не стали выяснять, зачем он торчит под дверью генерала Кросса. Но... там же Уолкер! И Канда, совершенно изругав себя за слабость и изревновавшись как ненормальный, уже собрался, было, уходить. В конце концов, это личное дело Стручка с кем спать и кого любить. Ясно же, что любовь не для таких, как Канда, так чего же зря стараться и…
Но тут раздавшийся из-за двери полузадушенный вскрик заставил Канду насторожиться. А, когда через долю секунды он осознал, что кричит Мояши, да еще и его имя, мечник стремглав бросился в комнату, даже не заметив, что вынес дверь, между прочим, дубовую и очень прочную.
Увиденное заставило мечника взбеситься до такой степени, что в голове помутнело. Не помня себя, Юу выхватил Муген, бросившись к Кроссу, который, захохотав, легко вскочил и увернулся от удара разъяренного Канды.
— Отойди от него, ублюдок! – прошипел Канда, загораживая собой встрепанного Уолкера, который тщетно пытался запахнуть на себе разорванную одежду. – Попробуй только хоть на шаг к нему подойти, убью!
Уолкер уже оправился от изумления и, вскочив с дивана, встал рядом с Юу, решительно активируя Чистую Силу.
— Только попробуйте что-нибудь выкинуть! Только троньте его! – тихо предупредил он генерала, становясь чуть впереди Канды, теперь уже сам загораживая мечника. – Я вас на части порву!
— Рассвирепели мухи, как тигры! – Мариан Кросс расхохотался еще громче, падая в кресло и припадая к почти пустому стакану, где на дне плескалось еще с польпальца прозрачной жидкости. – Да не сделаю я ничего твоему японцу, можешь не строить из себя мученика. Тоже мне, придурки влюбленные нашлись! Этот болван с мечом ходит за тобой тенью вот уже несколько дней, я с самого начала за ним наблюдаю. И ты тоже, страдаешь тут, с заплаканными глазами шастаешь, стыд и срам, а не ученик! Я сначала думал, из-за девчонки какой-нибудь, а тут – бац! – самурай!
Растерянность и смущение, появившиеся на лицах обоих экзорцистов были такими явными, что генерал совершенно задохнулся от смеха, вытирая непрошеные слезы
— Я тебя сразу заметил, еще когда Аллен входил, — отсмеявшись, объяснил Кросс онемевшему от возмущения Юу. – Мне вот и стало интересно, насколько далеко ты зайдешь в стремлении защитить его.
Канда презрительно отвернулся, с ужасом чувствуя, как теплеют его щеки
— Вы гад, учитель! А одежду зачем рвать было? – Аллен избегал смотреть на Канду, впрочем, совершенно взаимно.
— Для достоверности! – легко объяснил Кросс, однако Канда звериным чутьем собственника уловил смущение в голосе и во взгляде Мариана.
— Идем, Уолкер! – Канда решительно потянул седоволосого экзорциста к двери. – Нечего тут оставаться.
— Береги его! – раздался из-за спин совершенно серьезный и абсолютно трезвый голос генерала. – Я в свое время не смог...
— Без вас разберусь! – грубо оборвал генерала Канда, не заботясь о субординации.
Но Мариан Кросс только ухмыльнулся в ответ, немного грустно глядя на то, как закрывается дверь за спинами двух молодых идиотов, которым самим так и не хватило духа сказать друг другу о том, что делало их из почти всесильных экзорцистов просто влюбленными людьми.
***
— Куда ты меня тащишь, Канда? – подал голос Аллен, все еще до конца не пришедший в себя.
Канда, судя по всему, еще тоже действовал на автомате, крепко вцепившись в запястье Уолкера, и, стремительно шагая по коридору, волок растрепанного Мояши за собой.
— К себе, — коротко объяснил Юу.
— Зачем?
— А ты что, собираешься в таком виде по этажам бежать до своей комнаты? – Аллен растерянно оглядел свои вырванные «с мясом» крючки и пуговицы. – Я дам тебе что-нибудь из своих шмоток – переоденешься. Потом вернешь – я тебе не фабрика готовой одежды.
Втащив Уолкера в комнату, Юу в нерешительности остановился, прикидывая, что бы дать ему из крайне скудных запасов своего гардероба. Кроме того, было очень жарко и неловко стоять рядом с Алленом наедине, да еще и после всех слов чертова генерала. Неужели, было так заметно? И неужели правда, что Уолкер его… Уолкер тоже?..
— Канда, — осторожный шепот за спиной вынудил Юу еще сильнее сжать кулаки. – Я… надоело мне уже молчать… я хочу сказать… спросить… — Уолкер неловко замолк, заставив мечника взвыть от нетерпения.
— Спрашивай уже, Мояши! – не выдержал Канда, стремительно оборачиваясь и хватая растерянного ПрОклятого за руку.
Аллен стоял и пытливо смотрел прямо в глаза японца, не пытаясь вырваться, но и не делая первого шага.
И тогда его сделал Канда. Осторожно притянув Уолкера к себе, мечник очень неуверенно нашел его губы своими, прикоснувшись к ним почти невесомо, словно боясь обидеть или оскорбить. Но Уолкер не обиделся и уж тем более не оскорбился. Он только уткнулся лицом в грудь Канды, обхватив его обеими руками так сильно, словно боялся, что отберут.
Все то, о чем болело сердце и душа сейчас казалось бесценным подарком судьбы. Просто потому, что Канда тоже вот так стоит и осторожно обнимает его в ответ. А больше и не надо ничего. Пока и этого хватит с лихвой, не стоит жадничать.
Следующий поцелуй был уже более уверенным, глубоким, честным, словно они наконец-то решили открыться друг другу в том, что так тщательно и долго загоняли в самые потаённые глубины своих душ, не желая поверить в счастливый для них обоих исход.
Нижняя губа Уолкера дрогнула и слегка приоткрылась, словно приглашая, и язык Канды нетерпеливо скользнул внутрь. И вот тогда Юу почувствовал, как с души упал его персональный камень. Он притиснул к себе этого невозможного Мояши изо всех сил, яростно сплетая его язык со своим.
Несколько минут в комнате слышалось только сбившееся дыхание и шорох сминаемой нетерпеливыми руками одежды. Глаза обоих были открыты, потому что и тому и другому не хотелось терять ни секунды любования на покрасневшие губы и едва сдерживаемый блеск глаз любимого человека, доставшегося с таким трудом и выцарапанного у судьбы в тот момент, когда, казалось, пропало абсолютно все.
— Что ты хотел сказать? – помолчав, Юу перевел дыхание, пытливо вглядываясь в сияющие мягким светом глаза.
— Я… уже сказал…- улыбнулся Уолкер, и снова потянулся за поцелуем.
@темы: Аллен\Канда, фанфики, Аллен\Кросс
-
-
22.08.2012 в 23:53-
-
05.09.2016 в 00:04